— Вам необходимо доверять мне, хотя не знаю, способны ли вы на это.

Она передвинула свое кресло и села напротив Браги.

— Каким образом вы связаны с Короной Итаскии?

— Как получивший коронный удел. Ненаследственное владение с одновременным получением офицерского чина в армии. Имею патент на чин капитана пехоты. Получил надел малоурожайных земель в обмен на наведение порядка и оборону приграничья. В силу некоторых политических обстоятельств в данный момент играю активную роль в планах Военного министерства. Моя задача не допустить контроля Эль Мюрида над проходом Савернейк и не позволить ему обойти с фланга линию Тамерис — Хэлин- Деймиель. Кроме того, я подлинный полковник Гильдии наемников, хотя и пользуюсь дурной славой в Цитадели. Мои обязательства перед Итаскией никоим образом не вступают в противоречие с нашим контрактом.

— В настоящий момент. Но ваши задачи здесь могут измениться. Еще что-нибудь?

— Что?

— Тех людей, которым король доверял, он посылал в торговые представительства, давая им при этом особые задания. Он понимал значение Кавелина. Эти агенты продолжают присылать сообщения. Я знаю, например, что Тамерис вступал в контакт с вессонами в Седлмейре и Долюсиче. Алтея рассматривала планы аннексии Долюсича, Видусича и Гаэле. Анстокин намеревается проделать то же самое со всеми нижними провинциями Волстокина вплоть до Гальмичес — при условии, что мы разделаемся с Водичкой.

— Один король всегда пытается извлечь выгоду из несчастья соседнего монарха. Вопрос с Седлмейром решен. Алтея, по моему убеждению, предпочтет мир войне за обладание пустынными землями. А Анстокин имеет обоснованные исторические претензии на владение большинством из этих провинций.

— Я, собственно, веду речь к тому, что у нас есть свои люди и в Итаскии. Причем самые лучшие. Когда ваш король топает ногой, на Западе дрожит земля.

Интересно, кто это может быть, подумал Рагнарсон, а вслух спросил:

— К какой партии они принадлежат?

— Простите, я не совсем понимаю…

— Вы в чем-то подозреваете Итаскию, но я должен сказать, что страна расколота. Каждая из партий контролирует какую-то часть правительства. Партия Грейфеллза на стороне Эль Мюрида. Другая выступает активно против него. Интересно, принимают ли это в расчет ваши шпионы?

— Какой стороны придерживаетесь вы?

— Грейфеллз и Эль Мюрид — мои враги со времени войн.

— Я верю вам, полковник. Но ведь есть еще и Гарун бин Юсиф Чего хочет он?

— Мы с ним близки так, как могут быть близки друзья. Но его ум похож на шкатулку-головоломку. Вы с трудом открываете ее только для того, чтобы обнаружить внутри еще одну.

— Но у вас есть соображения на сей счет?

— Только догадки, основанные на географии. Он готовится вернуться в Хаммад-аль-Накир. Для этого нет базы лучше, нежели Кавелин. Аль-Ремиш находится сразу за хребтом Капенрунг. Если ему удастся захватить Священные Земли, он может надеяться на реставрацию. Мы здесь встречаем только фанатиков оттуда. За Сахелем Эль Мюрид вовсе не пользуется всеобщей поддержкой.

— Понимаю. Еще одна проблема. Но с ней будем разбираться в свое время. Кстати, он, насколько я понимаю, в своих планах не учитывал роль Шинсана, — сказала она и, встав с кресла, вернулась к окну. — Как дела в городе? Его можно усмирить? Как столичный округ?

— Эти сражения уже выиграны. Теперь я смотрю дальше. В сторону Водички.

— Отлично. Еще есть что спросить и о чем поговорить. Но все это позже. Теперь я хочу, чтобы вы отдохнули. Это — приказ. После заседания Кабинета желаю вас видеть посвежевшим. Если я останусь… — подойдя к нему, она взяла его обе руки, повернула их ладонями кверху, изучила рисунок и, посмотрев прямо в глаза, закончила:

— ..то моя судьба окажется в этих руках. Будьте со мною добрее.

У Рагнарсона было такое ощущение, что прошло очень много времени. Он находился на грани сна и бодрствования, а его подсознание настойчиво твердило, что ему следует подняться и приняться за дела. Но вместо этого Браги продолжал лениво размышлять о том, что означали последние слова королевы.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — пробурчал он, неохотно садясь в постели.

Комнату освещала единственная свеча.

Дверь приоткрылась, и в щели возникла голова Гжердрама.

— Прошу извинить за беспокойство, полковник, — сказал он, — но мы изловили бродягу. Его очень трудно понять, но, кажется, он утверждает, что вас знает.

— Вот как? Толстяк? Смуглый?

— Похоже, что когда-то он был толстяком. Но сейчас он болен. Думаю, что за последние пару месяцев ему крепко досталось.

— Где он? Подождите, я натяну брюки. Нельзя ли здесь раздобыть для меня приличную одежду?

Бросив взгляд на те лохмотья, в которые облачался Браги, молодой человек ответил:

— Я попытаюсь для вас что-нибудь подыскать.

— Теперь о королеве. Как закончился совет?

— Пока продолжается.

— Веди меня. Так где же он?

— В подземелье. Мы посчитали, что это будет самым надежным местом.

Да, это был Насмешник. Насмешник в вышибающем слезу виде. Он храпел, развалившись на покрытом соломой полу.

— Открывай, — приказал он надсмотрщику. — Только тихо, не разбуди.

Надо придумать какую-нибудь шутку. Насмешника нельзя встретить просто так. Склонившись, он пощекотал ухо спящего. У бывшего толстяка отросла отталкивающе лохматая и неопрятная борода. Нежно подергав Насмешника за космы на подбородке, Рагнарсон произнес скрипучим фальцетом:

— Проснись, проснись, любимый.

Насмешник улыбнулся во сне и обвил руки вокруг шеи Рагнарсона. Почувствовав, что здесь что-то не то, он быстро сел, готовый к схватке.

Браги отскочил и радостно заревел:

— Наколол тебя!

— Эй! — закричал Насмешник (издаваемые им звуки были лишь слабой имитацией его прошлых возможностей). — Величайший из великих шпионов рискует жизнью и другими частями своего наилюбимейшего тела, проводит много месяцев в застенках, голодая и испытывая иные ужасные муки, находясь между жизнью и смертью и рискуя подхватить пневмонию, — и все это ради друга. Затем, обессиленный, он тридцать миль бежит от преследующих его орд волстокинцев, после того как голыми руками истребил архишагана — Генерального Шагана, не иначе как члена Совета в Аль-Ремише, сохранив этим подвигом задницы своих неблагодарных соратников Прешки и Драконоборца. И этого самого героического из всех героев приветствуют в спасенном им городе тем, что бросают в ужасную темницу, якобы по приказу некоего волосатого тролледингца с сомнительными мужскими достоинствами и лишенного всяческих нравственных идеалов. О горе мне, о горе! В мире не осталось места для справедливости. Сонмы демонов отчаяния преследуют лично меня, пробирающегося чрез потоки слез, именуемые жизнью…

Рагнарсон полностью утратил ориентировку в этой лавине слов.

— Рольф здесь, в Кавелине? — только и спросил он. Если Рольф присоединился к Рескирду, там могла быть и Элана.

— Могу повторить все сначала: Прешка, Рольф. Уроженец Ива Сколовды. Бывший капитан гильдии. Тридцать шесть лет. На службе девятнадцать лет. Начал в роте Лаудера…

— Хорошо, хорошо. Повтори-ка лучше то, что касается шагана. Насмешник столь же живописно поведал о схватке и своем бегстве.

— Пошли, — сказал Рагнарсон. — Мы тебя отмоем и покажем королевскому медику.