гостиной, где она, сидя в уголке дивана, одетая в простое шерстяное платье, занималась каким-то домашним рукоделием; а у ног ее, на ковре, играли двое хорошеньких детей. Мебель этой комнаты была обита простым ситцем; несколько фотографических портретов на стенах, несколько книг на столе, горшки с цветами на окнах да пианино против дверей составляли все ее убранство, на котором, однако, явно ложилась печать женской руки, отмеченная чистотой и простым изяществом вкуса. В этой скромной домашней обстановке, с этими двумя розовыми, светлоглазыми малютками у ног она казалась еще прекраснее, еще выше и чище, чем там, на рауте, в пышной фантастической обстановке тропического сада. Мирно-светлое, благоговейное чувство невольно охватило бы каждого и заставило почтительно склонить голову перед этим честным очагом жены и матери. Стоило поймать только один ее добрый, бесконечно любящий взгляд на этих веселых, плотных ребятишек, чтобы понять, какою великою силой здоровой и страстной любви привязана она к своему мужу, как гордо чтит она весь этот скромный семейный быт свой, несмотря на множество скрытых нужд, лишений и недостатков материальных. Она умела твердо бороться с этими невзгодами, умела побеждать их и устраивать жизнь своего семейства по возможности безбедно и беспечально. Она глубоко уважала мужа за его твердость и донкихотскую честность. Читатель знает уже несколько обстоятельства Бероевых из добродушной болтовни курносой девушки Груши. В пояснение мы можем прибавить, что Егор Егорович Бероев - бывший студент Московского университета и во время оно учитель маленьких братьев Юлии Николаевны - женился на ней, не кончив курса, в ту самую минуту, когда разорившегося отца ее посадили за долги в яму, а старуха мать готова была отправиться за насущным хлебом по добрым людям. Эта женитьба поддержала несколько беспомощное семейство, которое перебивалось кое-как уроками Бероева, пока, наконец, он по рекомендации одного богатого школьного товарища получил место по золотопромышленной части у Давыда Георгиевича Шиншеева. Делец он оказался хороший, Давыд Георгиевич имел неоднократно случай убедиться в его бескорыстной честности и потому поручал ему довольно важные части своей золотопромышленной операции. Обязанности Бероева были такого рода, что требовали ежегодных отлучек его в Сибирь на промыслы, а Давыд Георгиевич, по правилу, свойственному почти всем людям его категории, эксплуатируя труд своего работника, попридерживал его в черненьком тельце относительно материального вознаграждения. Он всегда был необыкновенно любезен с Егором Егоровичем, приглашал его к себе на вечера и обеды, сам иногда ездил к нему, не без тайных, конечно, умыслов на красоту Юлии Николаевны, но весьма туго делал прибавки к его жалованью, несмотря на то, что не задумался бы кинуть несколько тысяч в вечер ради баронессы фон Деринг. Бероев же, считая вознаграждение за свой труд достаточным, по донкихотским свойствам собственной натуры, и не помыслил когда-либо об умножении своих достатков. Жалованье его сполна уходило на нужды семейства, а так как этих нужд было немало, то и в кассовой книге Шиншеева значилось, что этого жалованья забрано Бероевым уже вперед за три месяца. Неожиданная отлучка в Сибирь, спустя неделю после шиншеевского раута, захватила его врасплох, так что он мог уделить только очень незначительную сумму из своих прогонов, надеясь извернуться и выслать ей деньги в самом скором времени. Но... должно быть, изворот оказался неудачен, и Юлия Николаевна уже несколько времени находилась в весьма затруднительных обстоятельствах, которые, наконец, вынудили ее на продажу двух вещиц, не почитавшихся ею необходимыми. Она искала только случая, как бы сбыть их по возможности выгоднее. В таком-то положении застиг ее визит Амалии Потаповны фон Шпильце.

Не успела она еще опомниться от недоумения при новом, незнакомом имени и значении самого визита, как в комнату вошла уже генеральша, в белой шляпе с перьями, завернутая в богатую турецкую шаль, с собольей муфтой в руках, украшенных кружевами и браслетами, и, с любезным апломбом особы, знающей себе цену, поклонилась Юлии Николаевне.

- Я слишала, ви желайт продать брильянты? - начала она своим обычным акцентом.

Юлия Николаевна вспомнила слова Груши, сообщившей ей вчера о предложении зеленьковской тетки, и потому отвечала утвердительно, прося присесть свою гостью.

- Могу смотреть их? - продолжала генеральша, незаметно оглядывая обстановку гостиной.

Бероева вынесла ей из спальни сафьянный футляр с брошем и серьгами.

- Ah, cela me plait beaucoup! - процедила генеральша, любуясь игрою брильянтов. - Je dois vous dire, que j'ai une passion pour toutes ces bagatelles...* Это ваши малютки? - с любезной нежностью вдруг спросила она, делая вид, что сердечно любуется на двух ребятишек.

______________

* А, это мне очень нравится!.. Должна вам сказать, что у меня страсть ко всем этим безделушкам... (фр.)

- Да, это мои дети, - ответила Бероева.

- Ah, quels charmants enfants, que vous avez, madame, deux petits anges!..* Поди ко мне, моя душенька, поди к тетенька! маленька, - нежно умилялась генеральша и, притянув к себе детей, поцеловала каждого в щеку. О, les enfants c'est une grande consolation!** А тож я это понимай... сама мать! - покачивала головой фон Шпильце и в заключение даже глубоко вздохнула. - Мне нравятся ваши безделушки... Я хочу купить их, - свернула генеральша на прежнюю колею, снова принимаясь любоваться игрою каменьев. - А что цена им? - спросила она.

______________

* Ах, какие очаровательные дети у вас, сударыня, два маленьких ангела! (фр.)

** О, дети! это большое утешение! (фр.)

- Заплачены были двести восемьдесят, а я хотела бы взять хоть двести, отвечала Бероева.

- О, се n'est pas cher!* - согласилась Амалия Потаповна. - Така деньги почему не дать! Я буду просить вас завтра до себя, - продолжала она, возвращая футляр вместе со своей карточкой, где был ее адрес. - Demain a deux heures, madame**. Я пошлю за ювелиир и посоветуюсь с племянником, а там - и деньги на стол, - заключила она, любезно протягивая Бероевой руку.

______________

* О, это не дорого! (фр.)

** Завтра, в два часа, сударыня. (фр.)

Юлия Николаевна со спокойным, светлым и довольным лицом проводила ее до прихожей, где ожидал генеральшу ливрейный гайдук с богатой бархатной собольей шубой.

IX

ВЫИГРАННОЕ ПАРИ

На следующий день, в назначенное время, Бероева приехала к генеральше.

Петька, предуведомленный молодым Шадурским, нарочно в это самое время прохаживался там мимо дома, чтобы быть свидетелем ее прибытия, и видел, как она, расспросив предварительно дворника, где живет генеральша, по его указанию вошла в подъезд занимаемой ею квартиры. Петька все это слышал собственными ушами и видел собственными глазами. Теперь в его голове не осталось ни малейшего сомнения в существовании связи между Бероевой и Шадурским. Он сознал себя побежденным.

Лакей проводил Бероеву до приемной, где ее встретила горничная и от имени Амалии Потаповны попросила пройти в будуар: генеральша, чувствуя себя нынче не совсем здоровой, принимает там своих посетителей.

'В будуар - так в будуар; отчего ж не пройти?' - подумала Бероева и отправилась вслед за нею.

- Ах! я отчинь рада! - поднялась генеральша. - Жду ювелиир и племянник... Племянник в полчаса будет - les affaires l'ont retenu*, говорила она, усаживая Бероеву на софу, рядом с собою.

______________

* Его задержали дела (фр.).

- Et en attendant, nous causerons, nous prendrons du cafe, s'il vous plait, madame!* Снимайте шля-апа! - с милой, добродушно-бесцеремонной простотой предложила генеральша, делая движение к шляпным завязкам Бероевой.

______________

* А в ожидании его мы поговорим, выпьем кофе, если вам угодно, сударыня! (фр.)

Юлия Николаевна уступила ее добродушным просьбам и обнажила свою голову.

- Я эти час всегда пью ко-офе - vous ne refuserez pas?* - спросила любезная хозяйка.

______________

* Вы не откажетесь? (фр.)

Бероева ответила молчаливым наклонением головы, и генеральша, дернув сонетку, отдала приказание лакею.

Будуар госпожи фон Шпильце, в котором она так интимно на сей раз принимала свою гостью, явно говорил о ее роскоши и богатстве. Это была довольно большая комната, разделенная лепным альковом на