* Мошенник (буквально - рыцарь промышленности) (фр.).

Но приемных дней у нее не было. Каждый, у кого только имелась до нее какая-либо надобность, должен был делать ей визит и писать письмо, в котором испрашивал себе свидание. Тогда генеральша назначала особую аудиенцию, на которой и можно было изложить ей свою надобность. Вероятно, этих различных надобностей было достаточное количество, потому что генеральше приходилось давать ежедневно весьма много аудиенций. Иногда случалось так, что она принимала с девяти часов утра до часу ночи - и всегда посетители один за другим сидели в ее приемной, приезжая каждый в заранее назначенный самою генеральшею час и ожидая, пока ливрейный лакей раскроет дверь и скажет: 'Пожалуйте-с!' Иногда же случалось и так, что посетитель, входивший с парадного подъезда, по лестнице со статуями, выходил из подъезда непарадного, дабы избежать какой-нибудь отчасти неловкой или не совсем приятной встречи, что всегда очень обстоятельно умела предупреждать генеральша фон Шпильце. А для этого, в том случае, если у нее находилась уже с визитом какая-нибудь особа, то о вновь прибывшем посетителе докладывал не лакей, как обыкновенно, а собственная горничная генеральши, которая подходила к ней, будто что-нибудь по хозяйству шептала ей на ухо. Генеральша, подумав и быстро сообразив, тоже шепотом отдавала горничной свои инструкции, которые та уже и сообщала официальному лакею. Круг ее деятельности был очень обширен и весьма разнообразен; она всегда была занята и потому очень дорожила своим временем, избегая на аудиенциях лишних, посторонних слов и давая самые ясные и короткие ответы. У нее был великолепный повар, а в буфете всегда имелся большой запас самых тонких и дорогих вин, но обедов или ужинов генеральша никогда не давала и открытых вечеров не делала. У нее бывали иногда (если предстояла надобность) вечера интимные, маленькие, на которых присутствовали две-три, много четыре особы, которые сами, по своим надобностям, пожелали бы быть на таком вечере, уже заранее условясь с хозяйкою насчет избранного дня и часа. На больших вечерах и балах большого света генеральша никогда не показывалась; но инкогнито, в простые дни и вечера, карета ее очень часто останавливалась иногда у подъезда какой-нибудь великосветской львицы или строгой Дианы, недоступной и целомудренно-гордой в блеске общественной обстановки. В это время обыкновенно отдавалось приказание никого не принимать, что и было исполняемо швейцаром, весьма строго до тех пор, пока не кончался интимный визит. А если бы кто-либо из непринятых полюбопытствовал узнать, чей это экипаж стоит у подъезда, то заранее выдрессированный кучер генеральши отвечал лаконически: 'Господский', или, еще проще, ровно ничего не отвечая, посвистывал да глазел себе в сторону.

Генеральша была особа, в своем роде, весьма многозначительная. Ее все побаивались, показывали перед нею знаки глубокого уважения, и все почти, хоть раз в своей жизни, чувствовали в ней настоятельную надобность. Причина довольно простая: генеральша знала все тайны света, да и не одного только света, - тайны, какого бы рода они ни были, и мистерии целого города были известны ей в совершенстве. Разные семейные отношения, дела между мужем и женою, приязни и неприязни, стремления и намерения, образ мыслей и убеждения, аферы и проделки и, наконец, вся скандалезная потаенная хроника Петербурга - вот те богатства, коими обладала генеральша. Но при этом, надобно заметить, она решительно была лишена известной женской добродетели, называемой слабостью язычка. Сплетни или болтовни бесцельной, беспричинной никто никогда не слыхал из уст Амалии Потаповны: она знала-ведала про себя и никому не открывала своих сведений. Другое дело, если кому-либо представлялась настоятельная нужда в этих сведениях, тогда генеральша могла кое-что сообщить или разузнать, разыскать, но и то не иначе, как при сильных побудительных причинах, на которые бы могла рассчитывать наверное.

Какие нити, какие пружины употребляла она для всего этого, читатель узнает впоследствии, когда он более интимным образом познакомится с различными специальными отраслями многосторонней деятельности генеральши фон Шпильце.

XVI

РЫЦАРЬ БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА

Шадурский давно уже, еще до женитьбы своей, был знаком с Амалией Потаповной и неоднократно имел нужду в ее аудиенциях. Она даже очень благоволила к нему и выражалась о нем не иначе, как 'князь Шатурски - das ist vrai gentilhomme'*. Написав на своей визитной карточке, что имеет самую крайнюю и безотлагательную нужду, он отправил ее с швейцаром наверх к генеральше и минут через десять был принят.

______________

* Это настоящий дворянин (нем.).

- Вообразите, ко мне нынче утром подкинули девочку! - начал он, усаживаясь подле нее, как добрый и старый знакомый.

Амалия Потаповна ответ на это заменила кивком головы, который словно бы выражал собою: 'Так-с!..'

- Я очень не рад такому сюрпризу, - продолжал он.

- А то ж объявить до полиции, - предложила ему генеральша.

- Fi done!* - махнул рукою Шадурский. - Рад, не рад, а делать нечего: подкинули, так уж и позаботься о ребенке.

______________

* Фи, фуй! (фр.).

- О, ja... aber das zeugt ihr edles Herz*, - похвалила Амалия Потаповна, изъявляя ему знак благоволения рукою. - А то ж я вам буду находить une bonne nourrice pour cet enfant, s'il vous plait, monsieur?** предложила она.

______________

* О, да... но это указывает на ваше благородное сердце (нем.).

** Хорошую кормилицу для этого ребенка, если вам угодно, сударь? (фр.).

- Нет, не то! Я бы вас попросил о другом, - возразил Шадурский.

- Ganz zu ihren Diensten, ganz! ganz!* - любезно поклонилась генеральша, которая, благоволя к Шадурскому 'за его изящные манеры', иногда для него даже время свое на лишние слова расточала.

______________

* Вся к вашим услугам, вся, вся! (нем.).

- Я его хочу отдать на воспитание в какие-нибудь хорошие руки и буду просить вас - позаботиться об этом, - предложил он.

- А зачем нельзя? Хоть в минут! Не! cela est tout a fait possible pour moi!* - согласилась генеральша.

______________

* Э! это вполне возможно для меня! (фр.).

- Чем скорее, тем лучше!

- И то правда! А какие кондиции ваши? - спросила она, принимая деловой тон, который в миг, и уж как- то невольно, сам собою появлялся у нее, чуть только разговор начинал касаться денег, условий и т.п.

- Я вам дам единовременно десять тысяч, - говорил Шадурский, распорядитесь ими для этого ребенка, как будет лучше, - уж это вы сами знаете; а мне - чтоб уж больше никогда никаких забот и беспокойств не знать с ним, хоть и не слыхать о нем вовсе; десять тысяч, надеюсь, это слишком достаточно и даже роскошно для какого-нибудь подкидыша.

- О, ja! certainement*, - согласилась фон Шпильце. - Но скажите, vous ne soupconnez personne?** - с подозрительной расстановкой добавила она.

______________

* О, да! конечно (фр.).

** Вы никого не подозреваете? (фр.).

- Personne, madame*, - ответил, пожав плечами, Шадурский.

______________

* Никого, сударыня (фр.).

- Und haben sie nichts gehort?*

______________

* И ничего не слышали? (нем.).

- То есть, насчет чего это? - переспросил он.

- Un petit scandale, qui est arrive dans le grand monde...*

______________

* Небольшой скандал, случившийся в высшем свете... (фр.).

- Какой скандал? - притворился Шадурский, начав с первых же слов догадываться, в какую сторону клонит генеральша, в намерении выпытать от него что-нибудь подходящее.

- Ах, так вы не слыхали? - равнодушно и рассеянно проговорила она.

- Ничего не слыхал, а что?

- Нет, а то ж так!