Забирай своего супруга домой и займись его ранами.

— Непременно, Ангус. Благодарю вас. — Взяв мужа за руку, она повернулась и увидела, что один из молодых мужчин ведет к ним их лошадей.

Син помог Калли сесть на лошадь, сам тоже сел в седло, и они выехали из деревни.

— Думаю, вы расположили их к себе. — Калли не могла скрыть наполнявшей ее радости.

— Это не входило в мои намерения.

Именно это больше всего нравилось в нем Калли. Несмотря на то что люди ее клана оскорбляли его и сторонились, он все же рисковал своей жизнью, чтобы спасти их всех. Большинство мужчин вообще не побеспокоились о других, а он даже не подумал, что рискует ради них своей жизнью.

— Вы добрый человек, Син Макаллистер.

Он остановил лошадь и посмотрел на Калли сердитым, страдальческим взглядом.

— Никогда не называйте меня так.

— Простите меня. — У Калли сжалось сердце, когда она взглянула в его красивое лицо: в темных глазах Сина отражался целый мир. — Это просто обмолвка, которая больше никогда не повторится.

Огонь в его взгляде погас, и они продолжили путь к замку.

Только добравшись до замка, Калли вспоминала, о чем еще просила Саймона…

Войдя в большой зал, она не могла сказать, кто был больше ошеломлен: бедняга Син, все еще остававшийся в одном сапоге и женской блузке, или его братья и Саймон, стоявшие в компании Джейми, Астера и — к ее изумлению — Дермота.

— Каледония, — Джейми неуверенно шагнул вперед и, расправив плечи, заговорил немного по- взрослому, — я знаю, ты сказала, что мы должны постараться дать ему почувствовать себя дома. Ради этого я, конечно, сниму один башмак, но никто не заставит меня одеться в женское платье.

Зал содрогнулся от смеха, но никто не смеялся громче Сина.

— Не знаю, малыш, — подзадорил его Син, подхватив Джейми на руки. — Такой симпатичный, как ты, наверное, и в блузке чувствовал бы себя дома.

— Я не симпатичный. Я свирепый.

— Свирепый, как ласковый щенок. — Калли забрала брата у Сина и обняла его. — И драгоценный, как роза в разгар зимы. — Поцеловав Джейми в щеку, она опустила его на пол.

Сделав гримасу, мальчик вытер лицо и, отбежав, стал позади Дермота.

— Можно задать вопрос? — качая головой, спросил Лахлан.

— Я бегал наперегонки с быком.

— Глядя со своего места, я бы сказал, что выиграл бык, — рассмеялся Саймон.

— Нет, — улыбнулся Син, — тебе следовало бы посмотреть на быка. Он весь раззкрашен. — Он обвел взглядом яркие драпировки из саржи, развешенные по залу, и разложенные на большом столе подарки в цветных обертках. — Что все это значит?

— Мы празднуем твой день рождения, — ответил Саймон.

Син нахмурился.

— Идея Калли, — добавил Лахлан.

— Не соблаговолите объяснить? — Син взглянул на жену, а когда она решила отойти подальше, поймал за руку и вернул обратно.

— Астер, не распорядитесь ли, чтобы принесли пироги и пирожные, пока я помогу мужу сменить одежду?

— Конечно, милая.

— Прошу извинить нас, — обратилась она к мужчинам и повела Сина вверх по лестнице.

— Вы не желаете отвечать на мой вопрос? — спросил Син, поднимаясь вслед за женой по узкой лестнице.

— Я не желаю этого делать в присутствии других.

— Почему?

Открыв дверь в их спальню, Калли пропустила мужа вперед, закрыла дверь и, пройдя через комнату, остановилась рядом с ним. Ей хотелось притянуть его к себе, но, взглянув на него, она не решилась.

— Лахлан сказал мне, что никто не знает, когда вы родились. Это правда?

— Да. — С отсутствующим взглядом Син отошел от Калли и взял свою кольчугу с сундука под окном.

Но Калли не позволила ему уйти. Она встала у окна возле него и, когда он выпрямился, с улыбкой взяла его рукой под подбородок.

— Тогда сегодня мы отметим ваше второе рождение.

— Второе рождение? — Ее слова, по-видимому, поставили Сина в тупик.

Калли кивнула и провела пальцами по колючей щеке от подбородка к шелковистым волосам.

— Теперь вы не один, Син. У вас есть дом и жена, которой вы нужны. Можете отвергнуть меня, но здесь вам всегда будут рады. А если вы не имеете желания быть Макаллистером, графом или кем бы то ни было еще — прекрасно. Но с этого дня и впредь вы — Макнили.

— Я сказал вам, — Син прищурил темные глаза, — у меня нет желания принадлежать ни вам, ни кому-либо другому.

У Калли внутри все сжалось от досады, ей хотелось заставить его понять, что именно она ему предлагает.

— А я и не пытаюсь завладеть вами или просто предъявить на вас свои права. Я предлагаю вам совсем не это, и мое сердце просто разрывается от того, что вы не можете меня понять. Но, возможно, настанет день, когда вы все же поймете. Если вы должны уйти, уходите. Я не стану вас удерживать. Я останусь здесь и все дни, проведенные без вас, буду скучать. Каждый час я буду думать о вас, гадать, где вы, и беспокоиться, не случилось ли с вами чего-нибудь плохого.

Син стоял молча, с болью слушая ее слова. О нем никто никогда не думал больше, чем просто мимоходом, — даже его братья. То, что предлагала Калли…

Если это была и не любовь, то нечто исключительно приятное.

— Я молюсь и надеюсь, что уже ношу вашего ребенка. И надеюсь, что, когда он вырастет, станет таким же замечательным человеком, как его отец.

Син стиснул зубы. Боль, страдание и желание бурлили внутри его и терзали ему душу, это мучение было невыносимо, оно потрясало и уничтожало его.

— Не говорите мне таких вещей, — проворчал Син.

— Почему?

— Потому что мне невыносимо их слушать. — Он почувствовал, как у него защипало глаза, и, быстро прогнав слезы, вопреки собственной воле протянул руку и накрыл ладонью щеку Калли. — Я не знаю, как любить, Калли. Я не знаю, как быть мужчиной, который вам нужен.

— Вы мужчина, который мне нужен.

Син с проклятием отвернулся. Внутри его все чувства пришли в смятение. Он боялся поверить Калли. Сейчас ей легко говорить, что она останется с ним, но когда он представит доказательства преступлений ее брата, у нее больше не будет такого желания.

Ни один из его родителей никогда не хотел быть с ним; братья — возможно, однако никогда не было случая проверить это.

Слишком часто Сина обижали и предавали. На каждом из его братьев лежала та же вина, что и на Дрейвене: когда Син ради них приносил себя в жертву, каждый из них испытывал приступ облегчения. Это было вполне понятно, и Син их не винил. Но, будучи столько раз в роли жертвенного агнца, он отказывался верить в то, что Калли тоже не отвернется от него. Ее клан был для нее всем, а братья значили еще больше.

Нет, ее слова — это просто ложь, не сознательная, нет, потому что в душе она считала их правдой. Но поверить в них…

В жизни Сину приходилось быть многим: вором, убийцей, голодным нищим, рыцарем и графом, но он никогда не был глупцом и сейчас не собирался выступать в этой роли.

Но когда он смотрел на Калли, ему было трудно помнить об этом, трудно думать о чем-либо другом, кроме того, чтобы просто принять заботу, которую она предлагала.

«Этого нельзя допускать, нельзя».

Син закрыл свое сердце, решив, что сделает то, что должен сделать, а когда с этим делом будет покончено, вернется в Англию — один. Только так.

Он не мог идти наперекор судьбе.

Глядя на одевающегося Сина, Калли обратила внимание на то, как играют его мускулы при каждом движении. Он был великолепен и недосягаем, как небо над ними, и Калли хотелось придумать какой-нибудь способ сократить разделяющее их расстояние.

— Поразительно, как хорошо вы справляетесь со шнуровкой кольчуги без посторонней помощи. Я думала, что у рыцарей обычно есть помогающий им паж.

— У меня никогда не было пажа. — На мгновение застыв, Син продолжил шнуровать кольчугу.

— Правда? — удивилась Калли его признанию. Он всегда был таким спокойным и терпеливым с Джейми, что она не могла представить, почему ему было так неприятно видеть рядом детей. — А почему?

Син только пожал плечами.

Не успев себя остановить, Калли шагнула вперед и ткнула его под ребра.

— За что? — Нахмурившись, Син потер рукой то место, куда она его ткнула.

— У вас на лице опять это серьезное выражение. Помните, что я обещала сделать, если снова его увижу?

— Вы обещали щекотать меня, а не тыкать.

— В таком случае… — Лукаво улыбнувшись, Калли набросилась на него.

Син отступил, даже сквозь кольчугу ощущая щекотку, и, смеясь, попытался схватить жену за руки и остановить, но Калли оказалась проворнее его. Его резкое движение привело к тому, что он запутался в ковре и свалился вместе с Калли на пол. Продолжая смеяться, Син перевернулся и прижал ее к полу своим телом.

— Вы госпожа Безумие, так?

— Да. И я совершенно схожу с ума по вас. Добрыми, нежными глазами Син смотрел на нее, и от его горящего взгляда Калли почувствовала слабость, и у нее остановилось дыхание. Нагнув голову, Син потерся носом о ее нос, а потом поцеловал в губы. Калли судорожно вздохнула. Даже несмотря на то что Син в кольчуге тяжело давил на нее, Калли было приятно ощущать на себе его тело.

Запустив пальцы ему в волосы, Калли притянула его ближе, упиваясь его теплым мужским запахом.

«Не оставляйте меня…»

Безмолвная мольба обожгла ее, и Калли захотелось привязать Сина к себе. Ей было обидно, что она не знает, какими словами или действиями заставить его так же сильно захотеть остаться с