Карлос достал листок и, просмотрев его содержимое, сказал:
– В «Монталамберте» на ваше имя заказан номер. Знаете, где это?
– Думаю, да. В районе Сен-Жермен, верно?
– А-а.
– Ладно, прекрасно. Но не пора ли мне узнать, на кого я работаю?
– А-а… Я бы сказал вчера, но вы не спрашивали. Донна Маргарита Консуэло Сантана… Довольно длинное имя, поэтому скажем просто – донна Маргарита Умберто.
Фамилия о чем-то напоминала. Я нахмурился, пытаясь вспомнить, затем поймал его чуть удивленный взгляд.
– Вы должны ее помнить, если лет двадцать назад вас хоть немного интересовал теннис, мистер Кемп.
Ну, я, конечно, не следил за событиями в мире тенниса, но в дни Уимблдона газеты и радио были напичканы им до краев. И Маргарита Умберто появлялась в Уимблдоне первые несколько лет после войны. Она ничего не выиграла, но газеты ей симпатизировали. Они называли ее «испанской катапультой», или как-то еще. Ее знали многие.
Карлос продолжал:
– Теперь она вдова. Она вышла замуж за дона Лоренцо – крупного землевладельца, имевшего отношение к политике, – и он умер ровно семь лет назад.
– А теперь она тратит наследство на коллекцию шедевров, да?
– Скажем, что-то вроде того.
– И много вы собираетесь истратить?
Казалось, какое-то мгновение он был в замешательстве. Но потом сказал:
– Ладно, так или иначе, вы все равно услышите, как будут упоминаться какие-то цифры, так что лучше сообщить вам точную сумму. Где-то два с половиной миллиона фунтов.
После довольно продолжительной паузы мне удалось кое-как перевести дух и я даже нашел силы удивленно присвистнуть.
– При таких деньгах незачем копаться в залежах паршивой мазни. Мадам не пожелает просто для разнообразия приобрести несколько старинных пистолетов?
– Боюсь, не пожелает, мистер Кемп.
Тут мне пришла в голову другая мысль:
– Если кто-нибудь еще узнает про эту сумму, возле вас будут крутиться все жулики и фальшивомонетчики Европы.
– А-а… Ну, мы рассчитываем, что вы сохраните это в секрете.
– За меня не беспокойтесь. Я не желаю ее разорения прежде, чем урву свой кусок. Я только надеюсь, что она не собирается обшаривать «Кристи», «Сотби» и подобные сомнительные места.
– Сделками для донны Маргариты занимаются два эксперта.
– Хорошо, где она остановилась в Париже?
– В «Принц де Галь».
– Милое и неприметное местечко… Чем вам не подошли «Риц» или «Крильон», если вы хотели оказаться на виду? Трудяги из колонок светских сплетен по этим местам так и шныряют.
– А-а… Мы решили, все равно ей невозможно ездить инкогнито. И даже хуже, если бы она попыталась скрываться, и потом это обнаружилось бы. Более подозрительно. Так что если газеты заинтересуются – она просто путешествует по Европе, посещая города и страны, где играла в теннис. Знаете, она десять лет не была в Европе.
Ну что же, в этом был здравый смысл. Может, мне и не следовало пыжиться и читать Карлсону лекцию по обеспечению безопасности.
– А как насчет меня и возможных покупателей? Мы разместимся где-нибудь отдельно и будем связываться по телефону? В этом вся идея?
– Да, что-то вроде того. Мы будем встречаться, когда понадобится, но в этом случае примем меры предосторожности.
Достаточно разумно, может даже слишком. А вообще-то, что может быть разумного в растранжиривании двух с половиной миллионов на живопись? Дайте мне подобные деньги и посмотрите, как я стану их тратить. Правда, я тоже буду тратить на вещи по своему вкусу. Но мне не понадобится нанимать экспертов, чтобы советовать, как быстрее от них избавиться.
– Это такие инвестиции, да? Я имею в виду, «Дженерал Моторс» – пять процентов в год, а Пикассо – десять? Правильно?
Чуть чопорно и весьма торжественно он объявил:
– Галерея, собранная и сформированная донной Маргаритой, будет принадлежать народу Никарагуа.
О-о, в самом деле? Предыдущим вечером в библиотеке я заглянул в энциклопедии в раздел «Никарагуа», и ничто из прочитанного не навело меня на мысль, что народу там вообще что-нибудь принадлежит. Так что если однажды вы что-то ему передаете, то не надейтесь потом потребовать обратно. Это уж будьте уверены. Дьявольщина, это не мои проблемы. Может, идея донны Маргариты состоит в