Нинея все время пыталась встретить мишкин взгляд, видимо, чтобы поймать его на свой коронный прием «рассказывай», но Мишка не давался, хотя сильно рассчитывал, что сможет справиться с Нинеиным внушением.

— Наверняка не знаю ничего, только догадываюсь, а вот тебе, я думаю, об этом человеке известно много.

— И о чем же ты догадываешься? — Нинея вторично пропустила мимо ушей мишкин намек. — И почему ты раньше мне о своих догадках ничего не говорил?

— Ты не спрашивала, а я без спросу в чужие дела не лезу. — Мишка, вроде бы равнодушно, пожал плечами, хотя и понимал, что Нинея его заинтересованность чувствует.

— Опять юлишь! Думаешь, если не врать, а только недоговаривать, то я не замечу? Говори, о чем умолчал?

— Стерв с сыном за болото ходили. Пленного привели, но толку мало — того, что нам нужно, он не знает. А опасность, уверен, от боярина Журавля нам грозит. Если хочешь, расспроси его сама, может быть больше, чем я выведаешь.

— Значит имя узнал… что еще?

— Я же говорю: толком не узнал ничего. А ты, баба Нинея, и сейчас о нем мне ничего говорить не хочешь, только у меня выведать пытаешься, что мне известно. Но зимой, когда болото промерзнет, воевода Корзень на ту сторону наведается. Где этого человека искать, он примерно знает — в молодости в тех местах бывал. И я с ним пойду, и ребят своих поведу, тогда все, что нам нужно и вызнаем. — Мишка сделал паузу и с нажимом произнес: — В Погорынском воеводстве от нас тайн быть не должно!

— Верно, Мишаня. — Нинея снова превратилась в добрую улыбчивую бабушку. — Вот станете настоящими хозяевами Погорынья, и не будет здесь от вас тайн, а пока… — Нинея развела руками. — … Пока вы хозяевами только становитесь, и не известно: станете ли?

— Но ты же можешь помочь?

— В чем? — Нинея продолжала ласково улыбаться, но голос ее стал таким, как тогда, когда она объясняла Мишке процесс познания незнакомого человека, вытаскивая одну матрешку из другой. — Вот ты, Мишаня, крепость свою стал не в том месте ставить, где воевода Корзень указал. Почему?

— Место плохое оказалось, там водяная жила проходит.

— Сам обнаружил?

— Нет. Плотники — Гвоздь и Нил.

— Новое место ты сам нашел?

— Нет, они нашли. — Мишка никак не мог понять, к чему клонит волхва. — Я про тот остров и не слыхал никогда.

— А почему ты ко мне не пришел, чтобы попрекнуть, что я тебя о водяной жиле не предупредила? Ведь догадывался же, что я о ней знала? Почему не спросил меня про лучшее место для крепости?

«Вообще-то, могла бы и сама предупредить. Но к чему она ведет-то?»

— За что ж мне тебя было упрекать? Ты мне то место не советовала, это мой дед придумал на том берегу строиться. И про новое место не у тебя надо было спрашивать, ты же не зодчий, не мастер крепостного строения.

— Ага! — Нинея насмешливо сощурилась и слегка склонила голову набок. — Со строительными делами, значит, к зодчему обращаться надо? Так?

— Так. — Подтвердил Мишка, чувствуя, что его вот-вот, как щенка ткнут носом в собственную лужу. — К зодчему. Не к вышивальщице же!

— Правильно, Мишаня! А с воинскими делами к кому обращаться? Ты у меня кто?

— Кто? — Вопрос оказался неожиданным, хотя Мишка и ждал какого-нибудь подвоха — Кто я?

— Ты — воевода моей боярской дружины! — Нинея обличающе выставила в мишкину сторону указательный палец. — Людей, которые должны были попасть ко мне, переняли и увели, на мою землю засылают соглядатаев, меня грозятся убить. Кто к кому должен с этим делом идти — я к тебе или ты ко мне? Какой ты воевода, если свою боярыню защитить не можешь, а приходишь ко мне с какими-то догадками и ждешь, когда я тебе что-то расскажу? Это ты должен мне объяснить, что происходит, предложить, что надо делать, а я уже соглашусь или не соглашусь!

Мишка почувствовал, что у него начинают гореть уши. Про боярскую дружину он, по правде говоря, ляпнул, в свое время, ради красного словца, ну какая из мальчишек дружина? Однако, слово не воробей — обгадит не отчистишься.

«Блин, ну и ситуация! Бабка, конечно, права на все сто! Как все должно быть, если „по уму“? Эксперты докладывают первому лицу свое мнение по проблеме, оценивая ее, каждый „со своей колокольни“. Первое лицо их мнения принимает к сведению, но управленческое решение выбирает с учетом общего положения дел, зачастую, известного только ему одному, и сообразуясь с преследуемой целью. И вот — картина в стиле „сюр“: приходит некто, по идее отвечающий за безопасность, и на голубом глазу заявляет: „Я ничего толком не знаю, только догадываюсь, а меры будут приняты месяцев через пять“. Все поставлено с ног на голову — эксперт запрашивает у первого лица информацию, а решение собирается принимать сам, да еще, ко всему прочему, не имея достоверных сведений, уже назначил срок начала практических мероприятий! И долго такого, с позволения сказать, эксперта первое лицо будет терпеть? Блин, но должна же она знать про этого типа хоть что-нибудь! Нельзя же требовать от четырнадцатилетнего пацана…»

Мишка уже открыл было рот для возражений, но желание что-то объяснять, оправдываться или спрашивать мгновенно пропало под пристальным взглядом волхвы. Нинея смотрела на него выжидающе, словно прикидывала: выдержит ли Мишка какой-то, непонятный и неожиданный экзамен или с позором провалится? Чего она ждала? Что он, по ее мнению должен был сейчас сказать или сделать?

Избегая, на протяжении всего времени разговора, встречаться взглядом с волхвой, Мишка теперь, наоборот, сам впился глазами в Нинею, на какое-то мгновение почувствовал привычное ощущение того, что тонет в ее глазах и вдруг совершенно отчетливо вспомнил слова, сказанные ему волхвой в апреле — после возвращения из похода на Кунье городище:

«Ощути себя наследником древнего рода, продолжателем дел славных предков, частицей великого народа славянского, внуком божьим! Возгордись этим и тут же смирись. Смирись с тем, что ты не волен ни в своих поступках, ни в поведении, ни в речах, ни во внешнем виде. Смирись с тем, что всегда и во всем, даже в мелочах, даже в самое краткое время, даже тогда, когда тебя никто не видит, ты должен быть достоин своего места в жизни, как бы трудно это ни было. В любых бедах: болезнях, поражениях, скудости, отчаянии — сумей соблюсти достоинство».

«Не оправдываться, не просить, не объяснять! Будь тем, кем ты должен быть! Делай, что должен делать!»

Мишка вскочил с лавки, резким движением расправил рубаху под поясом, коротко склонил голову.

— Прости светлая боярыня Гредислава Всеславна, винюсь в небрежении исполнением своей службы и сделаю все, чтобы упущения исправить. Дозоры вокруг твоей веси стоят, а о том, как добыть сведения о вороге твоем, посмевшим тебе угрожать, подумаю и с опытными людьми посоветуюсь. После обо всем тебе доложу.

— Добро, старшина. — Нинея благосклонно кивнула. — Правильно меня понял.

Теперь, сидя в избушке на болоте, Мишка слушал Алексея и терзался сомнениями. Смысла в нападении полусотней на хутор, где было всего четверо мужчин — один в годах и трое молодых — особого не было. Кое-какую добычу, конечно можно было взять, но она не стоила не только того, чтоб вызвать непредсказуемую реакцию боярина Журавля, но даже и перехода через это проклятущее болото. На четырех же безоружных людях, не ожидающих нападения, никакого боевого опыта «курсанты» не приобретут.

Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Тридцать вооруженных, хотя и бездоспешных, да еще поддатых стражников, для первой практики боевых действий — риск немалый, но если выгорит… Ребята попробуют крови, узнают вкус победи и горечь потерь. Плюс, почти полсотни коней со сбруей, тридцать комплектов оружия и амуниции, прочее имущество стражников — добыча очень и очень