— Собаки тебя не учуяли? — спросил на всякий случай Илья, хотя и так было понятно, что не учуяли.

— Меня хрен учуешь, если я не захочу, а теперь, когда там свинину на костре жарят, они вообще ничего не чуют, да и ветер не в ту сторону дует. В общем, если решим нападать, можно будет незаметно к самому тыну подойти — на дворе шум, гам, жареным пахнет так, что я на дереве чуял, да и бабы чего-то кашеварят, котлы тоже во дворе висят.

— Ну, и кто что думает? — Алексей обвел взглядом собравшихся в избушке. — Уходим назад или будем хутор брать?

— Давайте попробуем разобраться, что там происходит. — Предложил Мишка. — Может быть, начальник, которого так встречали, это новый смотрящий, вместо Ионы? Ездит, свою округу обозревает, а там, где останавливается, ему угощение выставляют и местную стражу для знакомства приводят.

— Ага! — оживился Илья. — Стервушка, а ты, случаем, не видел, кувшины из погреба в дом носили? Такие, знаешь ли, с бражкой или с медом?

— Кто про что, а Илья про бражку. — Съехидничал Глеб. — Но если там загулять собираются, то к вечеру их тепленькими брать можно будет. Так были кувшины, Стерв?

— Были. Не знаю, с чем, но были.

Немой, привлекая внимание постучал рукояткой кинжала по шлему, который держал на коленях, и вопросительно глядя на Стерва, сначала ткнул пальцем в шлем, потом позвенел подолом кольчуги.

— Нет, Андрюха, нету на них доспехов. — Правильно понял вопрос охотник. — Мечи, копья, луки есть, а доспехов нет. Иона так и рассказывал: стражники у боярина Журавля при оружии, но бездоспешные.

— Ворота они заперли? — подал, наконец голос, сидевший в углу молча, бывший десятник Анисим. — Дозорный где-нибудь стоит?

— Заперли. — Подтвердил Стерв. — Я видел, как один запорный брус к воротам подносил, но калитка осталась чуть приоткрытой, а дозорного не видно, похоже не опасаются ничего.

— Ну что ж, — Алексей снова оглядел собравшихся — тридцать пять человек, без доспехов, к вечеру напьются и отяжелеют от еды. Нападения не ждут, подобраться незаметно можно. Это — с их стороны. С нашей же стороны: четыре ратника, один охотник, два десятка опричников и три десятка стрелков. Все трезвые и злые.

— Будешь злой, — проворчал Глеб — мне пиявка, чуть в самый зад не залезла.

— Подумаешь, в зад! — возмутился Илья и демонстративно почесал промежность. — Меня в таком месте покусали, что не знаю теперь, как и быть.

— Чего тут знать-то? — отозвался под общий смех Алексей. — Опухнет, баба только довольна будет. А чтобы от комариных укусов это дело у кого-нибудь отсохло, я что-то не слыхал.

«Пошли солдатские шуточки, значит, решение уже принято — брать хутор. Да и неохота никому опять с голым задом по болоту шастать».

— Слушать меня! — повысил голос Алексей. — Ждем до заката. К тому времени на хуторе, если не ужрутся, то размякнут изрядно. Стерв, ты возвращаешься на дерево, а мы ждем твоего знака. Рассчитай время так, чтобы мы могли управиться до темноты.

Демьян, твой десяток обходит хутор и по знаку Стерва, лезет на тын с этой стороны — Алексей указал на план хутора, начерченный прямо на земляном полу. Там загон для лошадей, так что, вниз не прыгайте, кони напугаются, потоптать могут. Ваше дело стрелять с тына по двору и по окнам, если они с той стороны есть.

Опричники, как только парни начнут стрелять из-за тына — пешком к воротам. Ваше дело открыть ворота. Вглубь хутора не лезть. Особое внимание дверям и окнам. Старший — Михайла.

Первак, твой десяток заходит со стороны, противоположной воротам. Там всякие сараи, еще какие-то постройки. Слезаете с тына на их крыши, если только они вас выдержат, сначала попробуйте, а то провалитесь еще. Держите под обстрелом проходы между домами и все те места, которые вам видны будут. Следите за окнами, если они с той стороны есть. Артемий, твоему десятку идти ближе всех…

Мишка слушал инструктаж рассеяно. Все было понятно и… все было непонятно.

«Что-то не то творится, позвольте вам заметить, сэр Майкл. Вы, конечно не военный, вернее, не офицер — срочную рядовым отмотали, но элементарные-то вещи понятны и так. Еще ничего не началось, а уже сюрпризы — тридцать пять рыл, обученных и при оружии, против полусотни мальчишек. Пусть не ждут, пусть напьются, но бывают ситуации, когда хмель из головы моментом вылетает, а эффект внезапности долго не длится — сразу-то всех не перебьем. Что, мистер Алекс этого не понимает? Он, конечно, мужик рисковый, на грани авантюризма, а незнание местных реалий запросто может за эту грань увести. Так куда же мы премся, не зная броду?

Позвольте вам заметить, сэр, что конкистадоры, через четыреста лет, будут так же переться не зная броду, и ничего — с сотней арбалетчиков и десятком фитильных самопалов целые государства покоряли. А броду, заметьте, не знали настолько, что отправляясь в Индию, приплыли в Америку.

Бред собачий — Индия, Америка! Через болото перешли и terra incognita, позорище! А ведь Нинея про журавлевские земли должна знать! Хоть что-то. Но ни бита же информации не выдала, старая вешалка…»

Почти сразу же после отъезда из крепости отца Михаила, Мишка навестил Нинею. Волхва встретила его в совершенно новом образе — не грозная Владычица, не добрая мудрая бабушка, а строгая учительница, заставшая школьника за написанием на заборе неприличного слова.

— Вы что ж творите, Лисовины? Так-то вы слово свое держите?

— О чем ты, баба Нинея? — совершенно искренне удивился Мишка — Что мы нарушили?

— Не юли, Михайла! Признавайся, куда баб да детишек изгнанных подевали? Корзень согласился, что я их подберу и пристрою, не дам сгинуть, а Стерв пошел, чтобы их в пути перенять и никого не встретил, даже следов не нашел! Кто, кроме вас такое сотворить мог?

— Не знаю. Вот те крест… — Мишка уже поднял было руку, чтобы перекреститься, но вовремя спохватился и положил ладонь на рукоять кинжала. — Хочешь, на оружии поклянусь? Ни сном, ни духом! Даже о договоренности вашей не знал!

— Не юли! О договоренности ты мог и не знать. Верю. Но какой-то разговор про них у тебя был! Ты же знаешь: обмануть меня тебе невозможно! Как только я тебя о них спросила, ты сразу же какой-то неприятный разговор об этом вспомнил. Говори!

«Да, ей действительно хрен соврешь, но ведь не делали же мы ничего! Или делали, но я не знаю?»

— Был разговор. — Признался Мишка. — Приказчик Осьма предлагал их похолопить, а потом в Пинске продать. Но, как потом оказалось, он меня на совестливость и на корыстолюбие проверял. Да еще хотел посмотреть, смогу ли я чего-то другое придумать? Но он ничего сделать не мог, потому, что никуда из Ратного не выезжал, а работники его разъехались по лесным селениям вместе с теми, кого воевода Корзень обратно к родителям отослал. Просто некому было изгнанников перенять… Хотя…

— Что?

— Есть, как мне кажется, в Погорынье один человек, который людей вокруг себя собирает. Беженцев, которые от Иллариона спаслись к нему вели, да не довели — на нас нарвались. Люди его ходят в одежде, которая делает их в лесу почти невидимыми. Мы с ними трижды сталкивались. Один раз, когда они волхва куньевского выручить пытались. Второй раз, когда я на них случайно в лесу нарвался. Третий раз, когда они наш дозор на болоте вырезать собирались, но сами так попали, что три трупа оставили, а остальные сбежали, мешки побросав. Куньевский волхв про него знал, и ты, я думаю, знаешь. Вот он-то и мог наших изгоев подобрать.

— Так, значит… — Нинея на некоторое время задумалась. — Ну а ты-то откуда о нем узнал?

— Догадался. А потом грамотку ему послал, предложил встретиться. А он ответ прислал, пообещал и меня и тебя убить. Я-то понятно — по моей милости он почти десяток своих воинов потерял, а вот чем ты ему насолила, Гредислава Всеславна?

— А что ты еще про него знаешь?