шавкии все бродягиВесь нежный родной народС мосластым ликом трудяги«Ты слышь Его ученик»Провыл колонист обритыйНад хлебом дрогнул старикГлаза широко раскрытыЦыганка – на локте пацан — Вонзилась из ножен ночиВ огонь: «Ты тоже был тамМолчишь Отвечать не хочешь»«Да што Я узнал егоОн старый пес он хитрюгаОн думал – следы замелоОтменно старалась вьюга»«Ты че скрываешься гад»«Молчание – знак согласья»«Небось сам до смерти радЧто друг – погиб в одночасье»Сухие губы ПетраРаскрылисьогонь их лижетИ бьют по щекам ветраИ горе все ближеближе«Как мог я Тебя предатьНо я Тебя предал Боже»И нету слезчтоб рыдатьИ нету бичадля кожиЭх ты несчастный старикТы слез попроси у БогаИ твой изморщенный ликГлядит темно и убогоЛишь катятся по лицуСоленые светлые стрелыСобой прожингая тьмуОдеждусердцеи тело«Ты предал Его Ха- ха»«Отрекся Вишь испугался»«А кто учил – без грехаМолился кто и спасался»«Старик на выпей ЗабудьОтрекся с кем не бывает»И флягой тыкают в грудьИ в щиколотки пинаютОн поднял очи гореОн руки сцепил корнями«Земля моя в серебреКостра золотого пламяПрости меня о ХристосЗа первое святотатствоНо нищим потоком слезНе купишьТвое богатство»
Пилат выводит Иисуса народу
...И выхрипнул во тьму голов:– Народ! Реши, что делать с ним!...Лилась смола колоколовВо глотки – небесам живым.Снег рты распяленные сек.И каждый, чуя торжество:Надсадно – криком – стуком ног:– Распни его! Распни его! Царапали колючки лоб.А руки за спиной – одни,Сироты. Завопил сугроб:– Распни его! Распни, распни!Он улыбнулся. Тишина.Две красных нити – по щекам.Вам эта, эта жизнь нужна:Товар задешево отдам.Народ валит из проходнойНа площадь – вишь ты, божество,Молчит!... И вой идет войной:– Распни его!... Распни его!...Бледнее молока, ПилатГлядит в орущий близко рот...Все ясно. Нет пути назад.И завтра он – Его – распнет.Но – шепот ветра:– Ничего,Не бойся, степь. Не бойся, лес.Распни Его – лишь для того,Чтобы из вьюги Он воскрес.
Восшествие на Голгофу
Я падаю. Погодь. Постой... Дай дух переведу немного...А он тяжелый, Крест святой, да непроторена дорога —Увязли ноги, ветер в грудь чахоточную так и хлещет —Так вот каков Голгофский путь! Какая тьма над нами блещет...Мужик, дружище, дай курнуть... авось махра снесть боль поможет...Так вот каков Голгофский путь – грохочет сердце, тлеет кожа...Ну, раз-два-взяли!... И вперед... Уж перекладина мне спину...Изрезала... Вон мать идет. Мать, ты зачем рожала сына?...Я не виню... Я не виню – ну, родила, так захотела,Вовеки молится огню изломанное бабье тело...А я, твою тянувший грудь, тащу на шее Крест тесовый...Так вот каков Голгофский путь! – Мычат тяжелые коровы,Бредут с кольцом в носу быки, горит в снегу лошажья упряжь,Бегут мальчишки и щенки, и бабы обсуждают участьМою, – и воины идут, во шрамах и рубцах, калеки,Красавицы, что в Страшный Суд сурьмою будут мазать веки, —Цветнолоскутная толпа середь России оголтелой:Глазеть – хоть отроду слепа! – как будут человечье телоПытать и мучить, и терзать, совать под ребра крючья, пики...Не плачь, не плачь, седая мать, – их только раззадорят крики...Солдат! Ты совесть потерял – пошто ты плетью погоняешь?...Я Крест несу. Я так устал. А ты мне Солнце заслоняешь —Вон, вон оно!... И снег хрустит, поет под голою пятою!...Под Солнцем – лебедем летит!... Да, мир спасется Красотою:Гляди, какая красота! На ветке в куржаке – ворона,И снега горькая тщета, что жемчуг, катит с небосклона,И в створках раковин полей стога – замерзлым перламутром,И лица ясные людей – что яблоки! – холодным утром!...О Солнце! Мой любимый свет! Тебя я больше не увижу.Мать, ты сказала – смерти нет... А Лысая Гора все ближе...Мать, ты сказала – смерти нет!... Зачем же ты кулак кусаешь,Хрипя в рыданьи, в снег браслет, волхвами даренный, бросаешь?!Ну вот она, гора! Пришли... Кресты ворон кружат над нами.Волос в серебряной пыли Марии Магдалины – пламя.Пришли. Назад не повернуть. Я Крест мой наземь опускаю.Так вот каков Голгофский путь: от края радости – до края...Мать, ты сказала – смерти нет... Глянь мне в глаза. Да без обмана....Какой сочится тихий свет. О мать. Ты светом осиянна.Прости меня. Ты знала все.Теперь я тоже это знаю.Скрипит телеги колесо.Прости меня. Прости, родная.
Распятие
Ноги вязнут в сугробе... Солдатик, Ему подсоби.Чай, не хрустнет спина!... Не подломишься – плечи что гири...Вот и Сын мой пожил на земле, в этом пытошном мире.Письмена на снегу – лапы ворона, стрелы судьбы.Перекладина, видишь, – как давит Ему на плечо...День-то, солнечный день! Ветер бьет меня, волосы крутит...В золоченой парче по сугробам бредут Его судьи.Мужичишка в лаптях дышит в спину мне так горячо.Лошадь гривой мотает, – завязла по самые бабкиВ этом клятом снегу! Потерпи, мой родной, потерпи, — Вот она и гора... Ветер рвет наши флаги, как тряпки,И кроваво несет по серебряной дикой степи.Ты, пацанчик, не плачь... Дай прижму к животу головенку...Не гляди туда, милый! Не сделают больно Ему!...По корявым гвоздям заплясали два молота звонко.Вместо белого снега я вижу дегтярную тьму.О, брусника – ручьями – на снег!... Земляника... морошка...О, малина, рябина... ручьями течет... бузина...К сапогу моему, будто нож исхудалая, кошкаЖмется палым листом... Застилает глаза пелена...Поднимают... Ужель?! Осторожнее, братцы, потише!Что же сделали вы?! Смерть – одна, а не три и не две!И кричу благим матом, и больше себя я не слышу —Только Крест деревянный в густой ледяной синеве.Только Крест деревянный над нищей кондовой страною,Только Крест деревянный – над мертвой избою моей,Только тело Христа, бледно-желтое, будто свечное,Только тело Христа над рыдающей кучкой людей!Только ребра, как вобла, во вьюжном торчат одеяле...Только ягоды сыплют и сыплют во вьюгу – ступни...Да, мы сами Его во спасение мира распяли!Мы – убийцы. Теперь мы навеки остались одни.И когда во сапфире небес я увидела тело,Где я каждую родинку знала, и шрам, и рубец, —Прямо в волглый сугроб я подранком-лосихой осела,И волос моих белых так вспыхнул под Солнцем венец! И подножье Креста я, завыв, как дитя обхватила,Как младенца, похожего на золотую хурму!Жизнь моя, жизнь моя!Ты такая великая сила,Что тебя не отдам ни костру, ни кресту, – никому!И летели снега на Сыновние ветви-запястья —Снегирями да сойками, да воробьями с застрех...И летели снега, заметая последнее счастье,Что принес мой Ребенок для нас, одичалых, для всех.И, как молния, слезы в морщинах моих засверкали,Ветер вервие вил из распатланных старческих кос.И, подняв бородатые лики, солдаты стояли,Не скрывая мужицких, снега прожигающих слез.И пацан золотушный забился зайчонком, юродомВо подоле моем... Не гляди, мой сыночек, туда:Это смертная казнь... А гляди вон туда: над народомВо железном морозе – любви позабытой звезда.