теперь поподробнее об этом ожерелье.

— Мать Маргариты была… — Эллисон запнулась и растерянно уставилась на Хлою.

— Профессионалкой, — подсказал Скотт, отлично зная, что на самом деле та была попросту французской проституткой.

— Именно, — с облегчением кивнула Эллисон. — Она с самого начала собиралась избавиться от ребенка, отдав его в приют. Но одна старуха, посвященная в тайны Буду и принимавшая у нее роды, воспротивилась этому, поскольку боялась, что ребенку будет там плохо. Поэтому, дав девочке имя Маргарита, что означает «жемчужина», она благословила ее и сказала: «Тому, кто завладеет этой жемчужиной, будет всегда сопутствовать удача!» А потом повесила на шею ребенку ожерелье из грушевидных жемчужин, строго наказав матери, что оно должно принадлежать девочке, потому как иначе ее заклятие утратит свою волшебную силу.

— Так вот, значит, откуда пошло поверье, что Маргарита приносит удачу. — Скотт покачал головой, поспешно делая заметки у себя в блокноте. — Странно… мне никогда не доводилось слышать всю историю целиком.

Эллисон кивнула.

— Жадность заставила мать Маргариты оставить ребенка у себя. Возможно, решила проверить, будет ли иметь силу заклятие старой колдуньи. Хотите верьте, хотите нет, но богатый владелец… заведения, в котором работала мать Маргариты, внезапно без памяти влюбился в нее и снял для нее роскошный дом, где она и поселилась. Его состояние росло с каждым днем, поэтому мать Маргариты рассказала ему историю о своей дочери, которая приносит удачу всем, кто рядом. Что, вероятно, и побудило того оставить обеих под своим покровительством. Существует еще множество историй о том, как Маргарита приносила удачу любому, кто оказывался рядом с ней. Зато для нее самой это было не благословение свыше, а самое настоящее проклятие.

— Почему? — спросила Хлоя. Ее широко открытые глаза горели любопытством.

— Потому что по мере того как разносилась весть о волшебном даре Маргариты, все больше людей старались подружиться с ней в надежде, что они тут же разбогатеют. Но худшим из них оказался Генри Лерош, который упорно обхаживал ее, делая вид, что до смерти влюблен. Внутренний голос подсказывал Маргарите не доверять ему, но Генри не сдавался. Он клялся ей в вечной любви, пока Маргарита не согласилась стать его женой. Она и в самом деле поверила, что он искренне любит ее, однако в первую же брачную ночь Генри сбросил личину страстного любовника и все ее иллюзии развеялись как дым. Узнав, что он лгал ей, Маргарита пригрозила, что аннулирует брак. Однако Генри жестоко избил ее, сказав, что отныне она принадлежит ему, а он, мол, никогда не отпустит ее. Маргарита была сломлена не только физически, но и морально. В ту ночь она дала себе слово, что больше никогда не поверит ни одной клятве в любви.

— А потом она встретила Джека Кингсли, — вмешался Скотт.

— Да, но ему пришлось немало потрудиться, чтобы убедить Маргариту в том, что он искренне любит ее, — ведь она еще не забыла тех, кто лгал ей и использовал ее всю жизнь.

Хлоя с растерянным видом обернулась к Скотту, словно спрашивая: неужели все это правда?

— Давайте вернемся к ожерелью. — Скотту до смерти не хотелось сейчас обсуждать Генри Лероша, да еще в присутствии Хлои. Хватит с нее и того, что Джон Лерош оказался ее родным дедом. К чему девочке знать, что среди ее ближайших родственников был еще один негодяй, не стеснявшийся поднимать руку на жену?

— Хорошо, — кивнула Элли. — В своем дневнике Маргарита описывает одно из своих свиданий с Джеком, во время которого он спросил ее о жемчужном ожерелье. Рассказав ему историю ожерелья, она поинтересовалась, правда ли то, что и у него тоже есть сокровище, которое некогда принадлежало Лафиту. Джек рассмеялся и сказал — да, знаменитый пират оставил ему перед смертью одну вещицу, и с тех пор она всегда находится в капитанской каюте.

— Погоди-ка, — перебил Эллисон Скотт. — Он держал сокровище Лафита в своей каюте?! Но как же случилось, что его не ограбила его собственная команда?

— Не знаю. Говорю только то, что прочитала в дневнике Маргариты.

— Черт возьми! Какой сюжет! — воскликнул Скотт. — Сокровища, историческая подоплека, да еще вдобавок ожерелье, которое обладает магической силой. Мой редактор просто в три узла завяжется, чтобы заполучить его. Наверное, ты не согласишься дать мне прочитать дневники Маргариты? Жаль, ведь она-то, так сказать, и является истинной героиней всей этой истории.

Эллисон колебалась.

— Н-не знаю, — замялась она. — Видишь ли, мы всегда считали, что это касается только членов нашей семьи.

— Клянусь, что отнесусь к ним с величайшим почтением.

— Ладно, я подумаю, — кивнула Эллисон.

— А пока, может, проверим снаряжение для дайвинга? — повернулся Скотт к племяннице.

К тому времени как Эллисон со Скоттом и Хлоей отправилась на пирс, стало уже заметно теплее.

— Здесь у нас хранится практически все, что вам нужно, — объяснила она, когда они взобрались с берега на деревянный причал.

Волны лениво облизывали старые деревянные сваи и с раздраженным шипением откатывались назад. В самом конце пристани, на крышке ларя, сделанного в форме скамьи, устроился большой пеликан. Элли пришлось согнать его, чтобы откинуть крышку.

— Первые двадцать футов вода довольно мутная, — продолжала она. — Затем становится заметно чище. А уже ниже сорока футов видимость великолепная. Конечно, в зависимости оттого, улеглось ли волнение после вчерашнего шторма.

— А какая глубина в бухте? — поинтересовался Скотт.

— Почти шестьдесят футов — больше, чем в любом месте залива Галвестон, — ответила Эллисон. — Корабль должен лежать где-то прямо перед нами, он затонул в самой середине бухты. Эта цепь, — указала она на цепь, уходившую в воду под небольшим углом, — приведет вас прямо к нему. На ней сделаны метки с указанием глубины — это чтобы вам было легче вернуться. Что же до самого судна, то оно лежит на боку, его сильно занесло илом, но, думаю, вам удастся увидеть не только остатки кубрика, но и квартердек.

— А почему судно оказалось под слоем ила? — спросила Хлоя, натягивая гидрокостюм.

Скотт бросил на племянницу уничтожающий взгляд.

— Тебе приходилось слышать о великом урагане?!

— Нет. А что — должна была? — хмыкнула Хлоя. Скотт выразительно округлил глаза.

— Так, мне все ясно. Следующая тема твоего сочинения — ураган, который некогда едва не стер Галвестон с лица Земли.

Сбросив с себя рубашку, Скотт повернулся к Эллисон спиной, и та закусила губу, не в силах отвести от него глаз.

Зрелище его обнаженного тела со скульптурно выступающими мышцами заставило ее потерять дар речи — и это как раз когда она снова поздравила себя с тем, с какой легкостью им обоим удалось вернуться к привычным ролям хозяйки гостиницы и постояльца. И вот он стоит перед ней, и солнце играет на его бронзовой от загара коже, под которой перекатываются мускулы, а она сама едва сдерживается, чтобы не коснуться их языком.

Скотт покосился на Эллисон через плечо:

— Поможешь мне нацепить всю эту сбрую?

— О… прости. — Улыбаясь и краснея, она подняла баллоны с кислородом, чтобы он смог просунуть руки в лямки. — Жаль, что ты не позволил мне попросить у Эйдриана его костюм. В плавках ты мгновенно замерзнешь.

— Ну, не думаю, что вода такая уж ледяная.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда опустишься футов на шестьдесят, — усмехнулась Элли.

Он взглянул на нее в упор, и на губах его появилась уже знакомая ей усмешка.

— Я крепче, чем поначалу может показаться. Взгляд Скотта остановился на губах Элли, и он едва не застонал — так ему захотелось поцеловать ее.

— Дядя Скотт, так мы идем или нет?!

— Да. Конечно. — Заставив себя отвернуться, Скотт надел маску, всунул за ремень дыхательную трубку и зажал зубами клапан регулировки подачи кислорода. Потом, придерживая маску и трубку руками, шагнул с пирса в воду. Целый столб брызг взметнулся вверх. Вынырнув на поверхность, Скотт помахал Эллисон, давая понять, что с ним все в порядке, и сделал знак Хлое следовать за ним.

Эллисон еще постояла немного на пристани, потом неохотно повернулась и по обсаженной азалиями дорожке направилась к дому. Кустики, которые она незадолго до этого высадила на клумбах, прижились и дружно выпустили бутоны, отчего лужайка перед домом напоминала разноцветный восточный ковер. Если удастся пораньше закончить с уборкой комнат, может, останется время немного покопаться в саду, решила она.

Дойдя до крыльца, она обнаружила Рори, уютно устроившуюся в одном из плетеных кресел на веранде с журналом и бокалом ледяного чая в руке. Уже поставив ногу на ступеньку, Эллисон заколебалась. В другое время она бы весело окликнула сестру. Или, может, даже посидела бы с ней пару минут, прежде чем заняться уборкой, — уж больно хорошо было на воздухе.

Но с той ночи, которую она провела со Скоттом, в ее отношениях с родными появилась некоторая напряженность. Подавив вздох, Эллисон уныло сгорбилась, словно неодобрение близких тяжким грузом давило ей на плечи, поднялась по ступенькам и направилась к сестре. Подойдя поближе, она заметила, как Рори с карандашом в руках делает в журнале какие-то пометки. Странно…

— Привет. Не возражаешь, если я присяду? Рори кивнула.

Элли уселась в плетеное кресло рядом с сестрой, гадая, что бы такое сказать, чтобы завязать разговор.

— Чем это ты занимаешься?

— Планирую свадьбу.

— Вот как? И кто же женится?

— Мы с Чансом.

— Но вы ведь уже женаты!

— Именно это я ему и твержу. — Покопавшись в