времени стих, люди сели за вёсла. И, по мере того как они приближались к земле, всё сильнее доносился до них медвяный аромат луговых трав.

По воздуху носились большие пёстрые бабочки, за ними гонялись проворные красношейки.[91] Басовито гудел толстый жёлтый шмель, пролетавший над реей «Дельфина». Море словно застыло у песчаного пляжа…

— Вот он, блаженный Асгард, жилище богов… — в упоении прошептал старый Снорре. — Обетованная страна.

Корабль подошёл к берегу, насколько позволяла глубина воды. Лейф Счастливый первым высадился на землю и торжественно объявил её владением рода Эрика Рыжего.

Тем временем с носа и кормы «Дельфина» были спущены на канатах каменные глыбы, заменявшие якоря. Для большей надёжности вколотили в прибрежный песок длинное бревно и привязали к нему корабль.

Окинув взглядом роскошный луг, простиравшийся куда хватал глаз, Лейф Счастливый провозгласил:

— Я нарекаю сию землю, куда ещё не ступала нога европейца, Винландией.[92] Более того, я нарекаю её Доброй Винландией и молю господа о том, чтобы сия страна отныне и до века была щедрой и доброй к нам и нашим потомкам, которые по милости божией размножатся здесь, как песок морской…

А скальд Снорре Гудмундсон слабым старческим голосом запел балладу, прославляющую подвиги Лейфа Эриксона и его отважных товарищей.

Окрестности мыса, на котором высадились гренландцы, оказались чрезвычайно разнообразными. Из большого пресноводного озера вытекала не широкая, но глубокая речка, изобиловавшая лососями (её так и назвали Лососиной рекой). На одном из берегов Лососиной реки была роща прекрасного строевого леса, а на другом берегу обнаружились богатые залежи торфа. Луговые травы поражали высотой и сочностью, здесь могли пастись тысячные стада скота.

А сколько там было дичи! Лисицы охотились за мышами и землеройками, быстроногие олени, признав соседство человека опасным, перебрались на дальние луга, по густым камышам у озера бродили кабаны, в лесных зарослях прятались еноты, медведи в час отлива приходили на песчаный берег полакомиться рыбешкой, оставшейся в ямках. На озере гнездились утки разных пород, а над морем с криками носились чайки…

У охотников (а их немало было среди экипажа «Дельфина») глаза разбегались при виде всего этого роскошества, но Лейф держал команду в строгости. Он знал, что немного остаётся тёплых дней, что скоро придут осенние дожди, а за ними и зима с её морозами и снежными бурями. И потому охотиться разрешалось только Рори Эйлифсону и ещё двум-трём пожилым участникам экспедиции: им поручалось заготовить провиант на зиму. А все остальные принялись за постройку жилищ.

Избушки Лейф приказал возводить неподалёку от рощи, в лощине, защищённой от ветров. Застучали топоры, с жалобным стоном повалились вековые сосны. Адильсу Хагнисону и ещё нескольким поселенцам, знакомым с плотничным делом, хватало работы. Получив от лесорубов очищенные от веток и коры стволы, плотники вырубали в них пазы, делали на концах выемки, складывали срубы.

Фундаменты для изб полагалось делать из камня, но камня на этом берегу не было, и его пришлось заменить торфом, благо он оказался довольно плотным.

Одно из жилищ размерами значительно превосходило другие: расчёт был такой, что если зимой станет трудно с топливом, то в нём поселятся все обитатели Винландии, и сохранять тепло будет гораздо легче. А впоследствии, когда Лейф перевезёт в свои новые владения семью, это здание станет господским домом. Господский дом отделывался более тщательно, чем остальные строения. Он имел внушительные размеры — 25 на 20 локтей — и делился на шесть отдельных комнат с очагом в каждой. Конечно, о печах и дымовых трубах, не могло быть и речи — такое сложное дело не осилили бы поселенцы. А очаги представляли собою неглубокие ямы, дно и бока которых утрамбовывались глиной.

В таком первобытном очаге разводился костер. Люди старались, чтобы он поменьше дымил. На костре готовили пищу, костер обогревал помещение. Отверстие для выхода дыма делалось в крыше.

Именно в таких низких, закопчённых кельях с плотно утоптанным земляным полом, освещаемых тусклым светом жировика, предстояло поселенцам провести зиму. Но это их не пугало: ведь на родине, в Гренландии, жилища были ничуть не просторнее и обогревались такими же очагами.

Подняв срубы до нужной высоты, строители покрыли их толстыми пластами торфа: другого кровельного материала у них не нашлось.

Первое поселение в Винландии Лейф назвал Торгильсдалем в честь своего далёкого сына.

Вовремя появилась экспедиция Лейфа Счастливого в Винландии: еле успели управиться с постройкой жилищ, как погода начала портиться, травы на лугу увяли, начались дожди, осенние бури волновали море.

«Дельфину» для зимовки нашли укромную бухту. Мачту с него на всякий случай, сняли, а корабль с помощью кабестана[93] вытащили на плоский берег и плотно заколотили люки.

Оставалось выкопать глубокие погреба для хранения охотничьей добычи, и приготовления к зиме будут окончены. С этим несложным делом управились быстро. И вот первые снежинки посыпались с низкого, покрытого тучами неба…

По календарю Лейфа[94] выходило, что в Торгильсдале зима наступила гораздо позже, чем это бывало в Эриксфиорде. И Лейф сделал из этого правильный вывод: Винландия лежит намного южнее поместья его отца.[95] Да, впрочем, об этом ясно свидетельствовала и природа местности. Много пошатавшемуся по свету Лейфу Эриксону она казалась сходной с природой Северной Франции.

«Прекрасная страна, — думал молодой мореход. — Перевезти сюда Торунну и Торгильса и обосноваться до конца дней… И пусть здесь живёт и процветает мой род…»

Зима наступила внезапно. Трое суток крутила над полуостровом метель, и когда небо прояснилось, низкое солнце озарило поля, блестевшие так, что смотреть на них было больно глазам и пришлось надевать снеговые очки.[96]

С каждым днём становилось холоднее, морозы сковали море, по ледяным полям можно было уходить на много миль от берега.

Началась охота. Пошли в ход капканы на песцов. Эти пушные зверки явились в Винландию с севера, их прогнал оттуда голод.

Постановка капканов требовала большой сноровки. В местах, удобных для лова, заранее разбросали замороженные туши нерп. Чтобы справиться с такой поживой, песцам приходилось тратить не один день, они прокладывали в снегу свои маршруты.

Близ этих маршрутов охотники вырезали в снегу круглые ямки и опускали туда заряженные капканы. Сверху капкан закрывали тонкой пластинкой из затвердевшего снега, оставляя наверху лишь приманку.

Чтобы пойманный зверёк далеко не убежал, к капкану привязывалась тяжёлая деревянная чурка.

Охота капканами оказалась очень удачной: каждый день в погреба укладывались десятки песцовых шкурок. Лейф радовался: в Гренландии о такой добыче не приходилось и думать.

Охотники, вооружённые копьями и острыми кинжалами, вступали в единоборство с медведями, убивали кабанов, у отдушин в морском льду подкарауливали тюленей, моржей.

Перелётные птицы покинули Винландию, но тетерева остались зимовать в лесу, и часто их сражали стрелы Рори.

Постепенно дичь вокруг поселения редела, разбегалась подальше от людей, и охотникам приходилось совершать всё более длительные вылазки.