— Ты моя сестра.
— И больше ничего?
— Я люблю тебя, мадонна.
— Я люблю тебя, Леонардо. Смог бы ты ласкать меня даже в смерти? Во имя любви?
Симонетта поцеловала его. Дыхание ее было кислым, но кожа пахла розами.
Она распахнула сорочку, открыв себя, и приникла к Леонардо, так сильно притянув его к себе, что он едва не задохнулся. Симонетта тихонько вскрикнула; а потом, отпустив его, внимательно всмотрелась в его лицо, словно запоминая каждую его черточку.
Таким она унесет его в горние выси.
Леонардо поддерживал ее, покуда она кашляла, потом отер кровь с ее подбородка, губ, руки и кольца Лоренцо.
— Леонардо, — прошептала Симонетта, слишком слабая, чтобы говорить громче, — позаботься о Сандро.
— Не тревожься, мадонна.
— Он крепче, чем ты думаешь.
— Что ты сказала ему? Он показался мне таким… другим, когда вышел от тебя.
Симонетта улыбнулась.
— Быть может, он увидел ангелов, которых не разглядел ты.
Тут она глянула вбок, точно рядом с ней и впрямь опустился ангел.
— Быть может.
— И еще, Леонардо…
— Да, мадонна?
— Обещай, что станешь защищать Лоренцо, как самого себя.
Застигнутый врасплох, Леонардо сказал:
— Мадонна, он даже не хочет смотреть на меня. Боюсь, я рассердил его.
— Нет, Леонардо, его рассердил не ты, а я.
— Быть того не может!
— Я призналась ему, что ты был моим любовником, — сказала она сухо, глядя мимо Леонардо. — Он спросил меня, и я не могла не открыть ему правды. Мы обещали никогда не лгать друг другу.
Леонардо глубоко вздохнул:
— Теперь мне все ясно. Он никогда не простит меня, ведь я его предал.
— Он смягчится, Леонардо, обещаю тебе. Я сказала, что соблазнила тебя, — она тихонько засмеялась, — и обвинила в этом его.
— То есть как?
— Я сказала, что тосковала, потому что он обделил меня вниманием. Сказала, что знаю, что он занимался любовью с Бартоломеей де Нази. Он думает, что я использовала тебя, чтобы причинить ему боль.
— И он не разгневался на тебя?
— Такова божественная сила любви, Леонардо, — скромно сказала Симонетта.
Глядя на ее оживленное лицо, Леонардо не мог поверить, что она на пороге смерти. Напротив, он начал втайне надеяться, что она выживет.
— Но ты сказала, что вы с Лоренцо обещали никогда не лгать друг другу.
— Это и не была ложь.
Леонардо невольно отшатнулся. Симонетта коснулась его руки.
— Но это не значит, что я не люблю тебя, Леонардо. Я сказала о нас с тобой и Джиневре.
— Зачем? — потрясенно и зло спросил Леонардо.
— Не надо, Леонардо, не смотри на меня так. Я сделала это, чтобы помочь ей уйти от тебя: Николини расставил ловушку, из которой невозможно было выбраться. Я сделала это из чистой любви, Леонардо. Иначе вы оба не выпутались бы. Я…
Тут вдруг лицо Симонетты стало пустым.
— Симонетта! — испуганно позвал Леонардо.
— Да, Леонардо, прости. Мысли ускользают, мне трудно удерживать их…
— Ты должна поправиться. Я не вынесу этой потери.
Симонетта грустно посмотрела на него.
— Это потери Джиневры ты не мог вынести, славный мой Леонардо. Я, как ты сам сказал, всего лишь твоя сестра.
— Я люблю тебя!
— Но не так, как я.
— Тогда почему ты отказывалась видеть меня, когда для Сандро твой дом был открыт?
— Если бы я увидела тебя, то, возможно, захотела бы жить.
— Сейчас я здесь, мадонна.
Она улыбнулась:
— Я уже видела эмпиреи и Первичный Движитель. Правда, Леонардо. Я взглянула на лепестки небесной розы. Я видела реку света и святых в небесах. И даже сейчас я вижу небесные престолы и ангелов. Даже люби ты меня, как любишь Джиневру, ты не удержал бы меня здесь. — Симонетта погладила его по лицу, потом провела пальцами по курчавым волосам. — Если ты заглянешь в мои глаза, возможно, тоже узришь ангелов. Вот, видишь?
Чтобы доставить ей удовольствие, Леонардо кивнул.
Она отвернулась и закашлялась, но, когда Леонардо хотел поддержать ее, оттолкнула его. Потом кашель унялся, и она отерла рот. Ее рука и подбородок были в кровавых пятнах.
— Я не хочу, чтобы ты осквернял себя, — сказала она, — но когда я — уже скоро — освобожусь от мира, не вознесешь ли ты меня на небеса Венеры, чистый ангел?
— Симонетта! — тревожно воскликнул Леонардо.
— Ах, я ошиблась. — Симонетта коснулась его лица. — Ты не ангел. — Она смотрела на него так, словно он был ее натурщиком. — Ты Леонардо… и тебе пора уходить.
Леонардо было прижался к ней, но она покачала головой.
— Быть может, ты все-таки ангел, — сказала она. — Ты обещаешь сделать, как я прошу?
— Да, мадонна, — прошептал Леонардо.
Симонетту несли в храм Оньиссанти на открытых носилках. Она была в белом платье с длинными рукавами; волосы, заплетенные в косы, не украшало ничего, кроме лент. Лицо ее было напудрено и бело, как слоновая кость. Она лежала на ложе из цветов, они окружали ее, как тень небес. Цветы наполняли и сам воздух. Плачущие, скорбящие люди высовывались из окон и бросали на проходящую внизу процессию пригоршни цветочных лепестков.
Симонетта была святой, и ее несли стражи Лоренцо из самых видных семей Флоренции. Красивые юноши были в предписанных трауром цветах: темно-красном, мглисто-зеленом, коричневом. Процессия медленно двигалась по тихим, хотя и переполненным улицам: Флоренция оплакивала свою королеву красоты. Горожане рыдали в голос и раздирали на себе одежды, словно умерла их родная сестра или дочь.
Леонардо и Никколо шли рядом с Сандро, за верным другом Лоренцо Джентиле Бекки, епископом Ареццо.
Сам же Лоренцо ждал в темноте храма — в отличие от его жены Кларисы. В груботканой темной рубахе с поясом он стоял подле алтаря, глядя на неф и часовню сквозь коринфские колонны и полукруглые арки из серо-голубого камня. Следы экземы проступили на его лице, но он не попытался скрыть их.
Леонардо следил за службой, однако ощущал себя далеко от всех этих голосов, молитв, всхлипов и шепота. В нем ревела его собственная буря, отзвук его личной скорби. Но слез не было. Он был так же холоден и мертв, как голубые камни церкви. Как Симонетта, он нашел свой путь к избавлению.
Она ушла к чистому вечному свету, к Основе Основ.
Он бродил по мрачной стране смерти, где любовь, мука, скорбь были лишь наблюдаемыми
