Вернувшись в Хедестад, Микаэль первым делом прямо с утра наведался к Дирку Фруде, чтобы справиться о состоянии Хенрика Вангера. Он узнал, что за прошедшую неделю старику стало значительно лучше. Хенрик был по-прежнему слаб и далек от лучшей формы, но мог уже сидеть в постели, и его состояние больше не считалось критическим.
– Слава богу, – сказал Микаэль. – Я понял, что действительно привязался к нему.
Дирк Фруде кивнул:
– Я это знаю. Хенрик вас тоже полюбил. Как прошла поездка в Норрланд?
– Успешно, но неудовлетворительно. Я расскажу об этом попозже. У меня к вам есть один вопрос.
– Пожалуйста.
– Что случится с «Миллениумом», если Хенрик вдруг умрет?
– Ничего. Его место в правлении займет Мартин.
– Существует ли риск, чисто теоретически, что Мартин сможет создать проблемы для «Миллениума», если я не прекращу расследовать обстоятельства исчезновения Харриет?
Дирк Фруде вдруг настороженно посмотрел на Микаэля:
– Что случилось?
– Собственно говоря, ничего.
Микаэль пересказал ему свой разговор с Мартином Вангером в праздничный вечер.
– Когда я ехал домой из Нуршё, мне позвонила Эрика и рассказала, что Мартин разговаривал с ней и просил подчеркнуть необходимость моего пребывания в редакции.
– Понимаю. Вероятно, на него надавила Сесилия. Но я не думаю, что Мартин начнет вас шантажировать. Он для этого слишком порядочен. И не забудьте, что я тоже вхожу в правление маленькой дочерней компании, которую мы образовали, когда покупали акции «Миллениума».
– А если ситуация осложнится, какую позицию займете вы?
– Условия контракта должны выполняться. Я работаю на Хенрика. Мы с Хенриком дружим сорок пять лет и в подобных ситуациях действуем одинаково. Если Хенрик умрет, то его долю в дочерней компании унаследую я, а не Мартин. У нас подписан жесткий контракт, согласно которому мы обязаны поддерживать «Миллениум» в течение четырех лет. Если Мартин захочет что-нибудь предпринять против вас – чего я не думаю, – он сможет, например, остановить небольшую часть новых рекламодателей.
– Рекламодатели являются основой существования «Миллениума».
– Да, но взгляните на это с другой стороны – такие мелочи требуют времени. Мартин сейчас борется за выживание своих предприятий и работает по четырнадцать часов в сутки. На другое у него просто нет времени.
Микаэль призадумался.
– Я знаю, что это не мое дело, но можно спросить – как обстоят дела концерна?
Дирк Фруде посерьезнел:
– У нас есть проблемы.
– Ну, это понятно даже такому простому смертному из числа экономических журналистов, как я. Я имею в виду, насколько они серьезны?
– Между нами?
– Сугубо между нами.
– За последние недели мы потеряли два крупных заказа в электронной промышленности, и нас пытаются вытеснить с российского рынка. В сентябре нам придется уволить тысячу шестьсот работников в Эребру и Тролльхеттане. Увольнение – не лучший подарок для людей, проработавших в концерне много лет. Каждый раз, когда мы закрываем какую-нибудь фабрику, доверие к концерну еще больше подрывается.
– Мартин Вангер в тяжелом положении.
– Он работает как вол и все время ходит по тонкому льду.
Микаэль пошел к себе домой и позвонил Эрике. Ее в редакции не оказалось, и он поговорил с Кристером Мальмом.
– Видишь ли, вчера, когда я возвращался из Нуршё, мне звонила Эрика. До нее добрался Мартин Вангер и, как бы это сказать, хотел с ее помощью заставить меня больше внимания уделять делам редакции.
– Я тоже думаю, что тебе следует ими заняться, – сказал Кристер.
– Понимаю. Но я подписал контракт с Хенриком Вангером и не могу его разорвать, а Мартин действует по поручению одного человека из местных, которому хочется, чтобы я прекратил тут копаться и уехал. То есть предложение Мартина – это просто попытка меня отсюда выпроводить.
– Ясно.
– Передай Эрике, что я вернусь в Стокгольм, когда все тут закончу. Не раньше.
– Понятно. Ты окончательно сошел с ума. Так я и передам.
– Кристер, послушай. Тут начинает происходить что-то важное, и я не намерен давать задний ход.
Кристер тяжело вздохнул.
Микаэль отправился к Мартину Вангеру. Дверь открыла Эва Хассель и приветливо поздоровалась.
– Здравствуйте. Мартин дома?
Ответ на его вопрос дал сам Мартин Вангер, появившись с портфелем в руке. Он поцеловал Эву в щеку и поприветствовал Микаэля.
– Я еду в офис. Вы хотите со мной поговорить?
– Если вы торопитесь, это может подождать.
– Выкладывайте.
– Я не уеду и не начну работать в «Миллениуме», пока не выполню задание, которое мне дал Хенрик. Я информирую вас об этом сейчас, чтобы вы не рассчитывали на мое участие в делах правления до конца года.
Мартин Вангер минуту покачался на каблуках.
– Ясно. Вы полагаете, что я хочу от вас отделаться? – Он сделал паузу. – Микаэль, мы поговорим об этом позже. У меня на самом деле нет времени на посторонние увлечения вроде «Миллениума», и я жалею, что согласился на предложение Хенрика войти в правление. Но верьте мне – я сделаю для выживания журнала все, что смогу.
– Я в этом никогда не сомневался, – вежливо ответил Микаэль.
– Если мы договоримся о времени на следующей неделе, то сможем рассмотреть финансовую сторону вопроса и я расскажу о своей позиции. Но главное заключается в следующем: я считаю, что «Миллениум» не может себе позволить, чтобы один из наиболее важных его сотрудников сидел в Хедебю и плевал в потолок. Я оказался перед моральным выбором: либо следовать пожеланиям Хенрика, либо всерьез выполнять обязанности в правлении «Миллениума».
Микаэль переоделся в спортивный костюм и пробежался по пересеченной местности до Укрепления и домика Готфрида, а потом, в более медленном темпе, вернулся обратно вдоль берега. За садовым столиком сидел Дирк Фруде. Он терпеливо подождал, пока Микаэль выпил бутылку воды и вытер пот со лба.
– Едва ли полезно бегать по такой жаре.
– Э-э, – отозвался Микаэль.
– Я ошибся. Больше всего на Мартина давит не Сесилия. Это Изабелла мобилизует весь клан, чтобы макнуть вас головой в смолу и перья[50], а может, еще и сжечь на костре. Ее поддерживает Биргер.
– Изабелла?
– Она злобный и мелочный человек и по большому счету никого не любит. Сейчас ей, похоже, особенно ненавистны вы. Она распространяет слухи о том, что вы обманщик и сначала склонили Хенрика нанять вас на работу, а потом разволновали его настолько, что у него случился инфаркт.
– Кто-нибудь этому верит?
– Всегда находятся люди, охотно верящие злым языкам.
– Я пытаюсь разобраться в том, что произошло с ее дочерью, а она меня ненавидит. Касайся это моей дочери, я бы реагировал по-другому.
Около двух часов у Микаэля зазвонил мобильный телефон.
