спокойно заняться собой.
Для начала — прохладная ванна с душистыми маслами, которые Поуни так полюбила в последнее время. Именно они сделали ее загорелую кожу такой золотистой и нежной. Вчера в салоне они с Соней не только уложили волосы, но и сделали маникюр и педикюр. Теперь ногти на ногах и на руках блестели нежно-розовым лаком.
Из нижнего белья Поуни надела только трусики — несколько квадратных дюймов ошеломляюще дорогой паутинки. Она посмотрела на них… и покраснела. Но нет! Ее ничто не остановит, даже собственная стыдливость. Если сегодня все пойдет как надо, Кент будет счастлив и благодарен ей. Это ее шанс, и упускать его Поуни не собиралась.
Снаружи донесся шум подъезжающей машины. Поуни поспешно натянула платье и бросилась открывать дверь.
— Привет!
Из машины вышла молодая женщина с двумя чемоданчиками вроде тех, с какими ходят зимой на рыбалку.
— Я решила на всякий случай приехать пораньше. Это ничего? — спросила она, проходя в дом.
Поуни покачала головой, провела женщину в спальню и уселась за туалетный столик. Столик был нарочито грубый, неполированный, словно сколоченный из досок, выброшенных на берег морем.
— Господи, как у вас тут славно! — воскликнула женщина, ставя на столик чемоданчики и раскрывая их. — Неужто в отеле будет так же?
В чемоданчиках обнаружилось множество баночек, бутылочек, коробочек, кисточек и пуховочек. Поуни настолько предалась постыдной любви к роскоши, что даже вызвала на дом Холли, визажистку из салона Фрэнки.
— Сделайте меня красивой! — попросила она.
Холли, прищурившись, окинула девушку профессиональным взглядом и подмигнула:
— Сделаю! Видели бы вы, с чем иногда приходится работать! А с такой кожей, как у вас, иметь дело — одно удовольствие.
Макияж занял уйму времени. Поначалу Холли надо было рассмотреть платье, чтобы подобрать подходящую пудру, румяна и тени. Когда восторженные охи по поводу туалета иссякли, визажистка усадила Поуни за туалетный столик…
— Ну вот! — сказала наконец Холли, снимая накидку с плеч Поуни и повязку с ее волос.
Девушка набрала воздуху, решая посмотреть в зеркало. И изумленно ахнула. В последние десять минут Поуни начала думать, что на лице у нее окажется слой штукатурки в дюйм толщиной. Ничего подобного! Вид был такой, словно ее и не красили вовсе. Она попросту светилась изнутри. Даже глаза были так осторожно подведены карандашом и легкими зеленоватыми тенями, что ни один мужчина не догадался бы, что здесь постаралась не только природа. А губы казались не накрашенными, а просто влажными и розовыми.
— Вы чудо! — выдохнула Поуни.
Холли довольно рассмеялась.
— Это вы чудо! Мне всего-то и надо было — показать, какая вы на самом деле. Ну, давайте наденем на вас платье и посмотрим, как это будет выглядеть в целом.
Платье из нежнейшего шелка плотно облегало грудь, а ниже спадало мягкими складками. Цвета английского лета — бледные оттенки зеленого, розового, желтого и голубого смешивались, точно полевые цветы на лугу. А над всем этим красовались обнаженные золотисто-смуглые плечи Поуни, хрупкие, но округлые и точеная головка в темных кудрях. Два завитка обрамляли лицо, и карие глаза Поуни над высокими скулами выглядели экзотически раскосыми.
Словно одна из нимф Пана закуталась в листья, притворясь человеком. В ушах у Поуни блестели маленькие сережки в форме цветов. На ноги она надела мягкие сандалии из зеленой кожи.
Кроме сережек, из украшений на ней было обручальное кольцо, которое Поуни отполировала до блеска.
— Мама дорогая! — воскликнула Холли, когда девушки вышли на террасу. — Когда дует ветер, это платье вас так облегает, будто под ним ничего нет!
Шелк, ласково обнимающий каждый изгиб тела, подчеркивал стройную фигурку Поуни сильнее, чем нагота. Поэтому Поуни взглянула в зеркало мельком, опасаясь, что, если будет смотреть на себя слишком долго, то попросту побоится идти в таком наряде туда, где ее смогут увидеть люди.
Вскоре Холли уехала, а Поуни уселась ждать Соню. Только бы не утратить мужества!
Кент прихлебывал шампанское, слушая рассуждения мужа Бет о скотоводстве, и вдруг в офис вошла Поуни.
Никогда еще ни одна женщина не казалась Кенту столь недоступной. Его жена выглядела так, словно принадлежала к сливкам высшего общества. И Кент с упавшим сердцем осознал, что на приеме наверняка будет очень много богатых людей! И если Поуни пожелает отправиться с кем-нибудь из них в Японию или на Таити, как ее удержишь?
Девушка приветствовала всех открытой и одновременно лукавой улыбкой, которая сделала ее похожей на существо из волшебной сказки, из тех, что танцуют под луной и исчезают, едва попытаешься их поймать…
— Извините, Берт! — сказал Кент. Возможно, он грубо перебил собеседника на полуслове, но, честно говоря, в последнюю минуту он его попросту не слушал. — Пришла моя жена.
— Ух ты! — сказал Берт, обернувшись.
Толпа раздалась перед Кентом подобно тому, как Красное море расступилось перед Моисеем, почуяв его великую силу.
Никогда еще Кент не выглядел таким огромным, как теперь, когда возвышался над своей хрупкой женой. Они выглядели как Красавица и Чудовище. Но впервые Кент ощущал свою силу и мощь не как нечто опасное и неуклюжее. Наоборот, он чувствовал, что способен защитить свою избранницу от любых великанов, что может взглядом убить каждого, кто захочет ее обидеть, может поднять ее одной рукой и унести в свою пещеру, но даже в миг безумия не причинит ей зла. Его сила принадлежала ей.
А ее сила — ему. Кент не обманывался этой нимфоподобной хрупкостью. Перед ним была все та же Поуни — решительная, отважная, собиравшаяся предложить террористам себя в заложницы в обмен на сестру. И этот контраст между тем, чем Поуни казалась и чем была на самом деле, будет завораживать его всю жизнь…
— Поуни… — тихо сказал Кент, а потом наклонился, обнял ее и жадно поцеловал в губы. Ему очень хотелось, а девушка не смогла бы отказать ему здесь, при чужих, ведь они только что поженились, и все это знали…
Рука Поуни скользнула ему на плечо, невольно вцепилась в воротник рубашки, а губы послушно раскрылись.
К тому времени, когда Кент наконец заставил себя оторваться от жены, собравшиеся зааплодировали. Он сжал ее запястье — крепко, словно наручником — но Поуни и не хотелось вырываться из этих оков. Сердце у нее колотилось, душа пела, она улыбалась мужу и никак не могла заставить себя сделать серьезное лицо.
Кент чувствовал: Поуни ему доверяет. Голова у него шла кругом, и ему стоило немалого труда не дать понять окружающим, что он предпочел бы сейчас остаться наедине с женой.
Они были великолепной парой. Все мужчины, оторвавшись от созерцания блистательной и интригующей Поуни, переводили взгляд на макет и соглашались, что отель будет отличный. Все женщины, полюбовавшись молодой статью Кента, бросив взгляд на макет, тоже послушно кивали головами.
— Обратите внимание, крыша действительно будет тростниковая, — говорил Кент. — Мы пригласили опытных специалистов из Уэльса. Вы, должно быть, знаете, что кое-где в Уэльсе и Девоншире до сих пор делают соломенные крыши… Да, система очистки воды в бассейне работает на солнечных батареях. Нам пришлось…
