Он щиплет в кровь своей рукой.Потом, окончив эту муку,Уходит, поклонившись ей,Влюбленной спутнице своей.26Идет он дальше… Писком шумнымЗнакомых масок окружен,Болтаньем их неостроумнымИ сплетнями скучает он.Уже зевать он начинает,Готов отправиться домой,Но вот одно его рукойИз домино овладевает.Он смотрит долго — кто оно,Таинственное домино?И видит только, из-под маскиБлестят полуденные глазки.Она воздушна и мала,Ее рука бледна, бела,И кончик ножки из-под платья —Из общих дамских ног изъятье.И должен он сознаться в том,Что с нею вовсе незнаком.27Была пора — и я когда-тоЛюбил безумно маскарад…Годам минувшим нет возврата,Но память их будить я рад.И снова вы передо мною,С своей живою красотою,Царица масок, пронеслись!..В ушах как будто раздалисьИ ваша речь, и смех ваш звонкой,И остроумно-милый вздор,Блестящий, светский разговорИ прелесть шутки вашей тонкой.Философ jusqu'au bout de doigts,Как вы меня назвали сами,Заветы мудрости едваНе забывал я вовсе с вами,Чуть не терял я головы,Когда шутили только вы!..28Но я увлекся… О героеЯ позабыл моем. ИдутОни давно уж вместе двоеИ разговор живой ведут;Но, равнодушный постоянноИ вечно дерзкий, мой герой,Сергей Петрович Моровой,Невольно ожил как-то странно,И маски лепет внемлет онС живым участьем… НеужелиОн также может быть влюблен?О нет, о нет — но, в самом деле,Полузагадочная речьИ тон таинственный намекаОпять могли его увлечьК тому, что уж давно далеко,К его забытым юным дням,К его любви, к его мечтам…29И тщетно он припоминаетСобытий прошлых длинный ряд, —Так много их! Но озаряетЕго одно — и странный хладПри мысли той бежит невольноПо телу… судорожно ейЖмет руку он рукой своейИ, кажется, довольно больно;Но так же весело онаХохочет, та же речь живаяВ устах, то страстная, то злая…Она причудливо-странна,И, околдован обоняньем,Ей молча внемлет Моровой,И вновь уносится душойК своим былым воспоминаньям.Но вот из рук его, змеейСкользнувши к домино другой,30
