Голос Паулы зазвучал высоко и натянуто:

— Я тут подумала, и… Ты, разумеется, знаешь… Мы знакомы уже два года, это долго, этого на самом деле достаточно, чтобы выяснить, что мы друг другу подходим. То есть у нас было полно времени, чтобы познакомиться, мы прожили вместе год, с совместимостью у нас, по-моему, все в порядке. Знаешь, может быть, это я виновата. Может, мне не надо было переселяться к тебе или надо было сначала установить четкие границы. Но я предоставила всему идти своим чередом. Я думала, все просто произойдет само собой. Но нет, не произошло. И может быть, это моя вина, мне надо было яснее говорить о своих потребностях. Поэтому сегодня я выражусь как можно яснее. Я просто скажу. Я хочу знать, насколько серьезны наши отношения, потому что, если у них нет будущего, лучше нам порвать прямо сейчас, чтобы я не тратила зря время своей жизни.

Пока Уилл слушал эту речь, его шар эмоций сдулся на четыре пятых объема.

— Паула. — Его хватило только на это одно-единственное слово, а без этого слова внутри у него стало пусто, а в горле пересохло.

«Твою ж мать!» — подумал он.

Ведь все уже готово, все спланировано, ему так хотелось сделать предложение по всем правилам. Чтобы было красиво. И вдруг этот ультиматум! Оно ему надо?

— Радость моя, — сказал Уилл, стараясь, чтобы его голос звучал тепло и оптимистично. — Может, поговорим о чем-нибудь другом? Ведь сегодня особый день, мы пришли в хороший ресторан. Давай просто наслаждаться жизнью, а?

— Нет, Уилл. Я хочу обозначить границы. Четко изложить свои требования. Я тебе объясняю, чего я хочу, а ты должен мне дать ответ. Возможны только два ответа, так что решить несложно.

— У тебя суп остынет. М-м-м. Очень вкусный, кстати.

— Я хочу иметь детей. Прости, но это факт. Тебе повезло. У тебя нет биологических часов, а мои уже тикают. И если я опоздаю на этот поезд, другой уже не приедет. Так что, Уилл, выбирай: либо сделай дело сам, либо уступи место другому.

— Дорогая, мы не можем поговорить о чём-нибудь еще?

Паула отказывалась верить своим ушам.

— Нет! Я хочу знать. Сейчас же! Как ты думаешь, у наших отношений есть будущее? Или нет? Я назначила последний срок. Вот он и пришел. Мы к нему пришли.

— Я понимаю и уважаю это. Правда. Но можем мы не говорить об этом сегодня? Мы можем не говорить об этом прямо сейчас? Давай отложим это на день, хотя бы на час, и просто хорошо проведем время?

— Значит, это все, чего ты от меня хочешь, да? — проговорила она, кладя ногу на ногу и серьезно сомневаясь, а не была ли бразильская стрижка пустой тратой времени, денег и вообще напрасной пыткой. — Ты не хочешь брать на себя долгосрочные обязательства, то есть жениться на мне. И не думай, что мне так уж просто сказать это вслух. Какой девушке приятно, когда ее вынуждают самой об этом спрашивать?

— Попробуй суп. Он довольно пикантный. Тебе понравится.

— Я не хочу разговаривать про суп, Уилл. Я хочу поговорить о нас. И я хочу знать, что с нами будет дальше. Ты хочешь быть со мной постоянно или нет? Это все, что я хочу знать.

— Не сейчас. Пожалуйста.

— Нет. Сейчас. Я решила.

— А я не решил. Я тебя прошу. Давай оставим эту тему, а?

— Нет. Я хочу знать. Мы действительно будем вместе? Или все? Конец?

— Просто доверяй мне. Пожалуйста! И поговорим о другом?

— Дело не в доверии. Дело в обязательствах.

— Знаешь, ты иногда как терьер. Стоит ему заметить курицу или крысу, и он не успокоится, пока не схватит ее в зубы.

— Так значит, это конец, я правильно понимаю?

— Нет, нет, вовсе нет. Вовсе нет. Я этого не говорил.

— Значит, ты хочешь на мне жениться?

— Не могла бы ты прекратить этот допрос?

— О господи, неужели так трудно ответить? Да, ты хочешь на мне жениться. Или нет, не хочешь.

— Как насчет девяти часов? А до этого просто отдохнем и повеселимся.

— Что тебе дадут эти сорок пять минут? Если ты сейчас не знаешь, чего хочешь, неужели тебя за эти оставшиеся сорок пять минут может вдруг осенить?

— Пожалуйста, перестань.

— Почему это мужчины так напрягаются, когда женщина, причем женщина, которая с ними живет, готовит им ужин, гладит рубашки и отмывает за ними грязный унитаз, спрашивает, есть ли у отношений будущее?

— Я сказал, прекрати.

— Не говори со мной таким тоном. Я тебе не рабыня, чтобы ты мне указывал. Я в своей жизни хочу кое-что успеть и не желаю тратить больше ни минуты на наши отношения, если они несерьезные. По-моему, это совершенно справедливо. Абсолютно разумно.

— Хватит, Паула, заткнись.

— Что ты сказал?

— Пожалуйста, заткнись. Заткнись, дорогая. Заткнись, любимая. Верь мне, тебе не надо об этом сейчас говорить.

— Я просто не понимаю, почему я все еще здесь сижу, почему бьюсь головой об стену, когда ясно, что ты просто не знаешь, как это сказать. Если ты не хочешь жениться на мне, так какого черта мы тут сидим при полном параде и делаем вид, что нам есть что праздновать, когда…

— А вот какого! — заорал Уилл, вскакивая с места. — Вот, смотри. Видишь? Тут кольцо в знак помолвки. Довольна? Теперь довольна? Ты хотела, чтобы тебе вот так предложение сделали?

От их столика по всему ресторану покатилась волна напряженной тишины. Посетители замолкли с вилками у открытых ртов. Они удивленно таращились на растерянное лицо внезапно умолкшей Паулы и разъяренного Уилла, взмахнувшего рукой с зажатым в ней черным бархатным кубиком. Они увидели, как кубик летит, кувыркаясь в воздухе, и плюхается прямо в тарелку Паулы.

— Да! — крикнула она вслед Уиллу, когда тот бросился к выходу, лавируя между столами и стульями. — Уилл! Я согласна!

Но он уже выбежал из стеклянных дверей ресторана в одной белой рубашке, сразу же прилипшей на ветру к лопаткам. Когда двери за ним закрылись, волна тишины покатилась по залу в обратном направлении и остановилась прямо у ног Паулы. Сразу стало слышно, как от стола к столу распространяется с трудом