студенты, экологи, писатели, фронты гражданских действий — сформировали независимые добровольные организации, уже не контролируемые коммунистическими партиями. Появлению более плюралистичной политической системы сопутствовали упрочение рыночных механизмов и рост частных предприятий.
Коммунистические государства потерпели крах потому, что перестали воплощать собой суть ленинистской модели: сильная приверженность общества марксистско–ленинской идеологии, правление авангардной коммунистической партии, функционирование планируемой из центра государственно– социалистической экономики. До середины 80–х годов коммунистическая партия держала под контролем военных, полицию, средства массовой информации и государственные предприятия. Репрессивные органы правительства применяли физические санкции к диссидентам. Монополизировав официальные средства массовой информации, партия навязывала гражданам собственную интерпретацию истины. Кроме нормативного принуждения, репрессии в экономике были вызваны государственным контролем за процессом принятия экономических решений. Государственные предприятия обладали достаточными ресурсами и могли давать премии за гражданское послушание, а также наказывать (понижение в должности, увольнение) противников режима. Военно–экономическая поддержка СССР усиливала коммунистические режимы Восточной Европы. В конце 80–х годов оппозиционные круги и разочарованные граждане открыто отвергли эти три аспекта ленинской модели.
В качестве общезначимых принципов, руководящих политической деятельностью и мобилизующих массы, марксизм–ленинизм стал нелегитимен. Элиты, обладающие влиянием в обществе, отвергли эти абстрактно–утопические принципы. Массы с цинизмом воспринимали заповеди марксизма–ленинизма, особенно взятые в контексте реальной политической практики. Большее значение стали придавать конкретным плюралистическим ценностям: национализму, популизму, этническим и религиозным связям.
Коммунистическая партия как авангард мобилизации масс на социалистическое строительство распалась. С ослаблением контроля партии над правительственными учреждениями, социальными группами и гражданами усилилось неповиновение политическим директивам. Сложился определенный параллелизм власти. Коммунистическая партия управляла «формальным» сектором. Но раскол внутри правительственных институтов, таких, как партия, вооруженные силы, служба безопасности и гражданская правительственная бюрократия, снижал их способность контролировать общество, мобилизовывать массы или представлять интересы пролетариата. Большинство людей ушло от активной политической деятельности в «неформальный» сектор; семейные и соседские отношения, этнические объединения и религиозные союзы стали играть большую роль в личной жизни людей.
Государственная социалистическая централизованная плановая экономика с упадком коммунистической партии утратила эффективность. Сильные государственно–бюрократические ведомства были нацелены на производство вооружений, продукции тяжелой (выплавка чугуна и стали) и нефтехимической промышленности, но не уделяли внимания производству продуктов питания, товаров повседневного потребления и сфере услуг. В 80–е годы появилась «теневая» экономика, взявшая на себя обеспечение потребительскими товарами и услугами. «Теневая» рыночная экономика мешала работе государственных предприятий, так как работники перепродавали материалы со своих фабрик в частный сектор; следствием явилось снижение производительности труда. Государственные планы не выполнялись. Предприятиям не хватало материалов, передового технологического оснащения, отсутствовали также условия для хранения продукции и ее распределения. Такие ведомства, как министерство финансов и комитет по ценообразованию, не способствовали эффективному функционированию экономики. Директора государственных предприятий, которым было дано больше самостоятельности, в 80–е годы скрывали или давали неверную информацию о производительности, имеющихся запасах и спросе на продукцию. На рабочих деморализующе действовали нехватка потребительских товаров и политические репрессии. Поэтому производительность труда снижалась. К концу 70–х — началу 80–х годов экономическая депрессия стала бичом государственно–социалистических экономических систем в странах Восточной Европы[139].
Структурный, культурный и поведенческий кризисы служат объяснением краха данных трех ипостасей ленинистского коммунистического партийного государства. В структурном плане паралич партии и правительства привел к растущему неподчинению указам, исходящим от аппаратчиков. Так, в Советском Союзе к началу 80–х годов государственный контроль принял слишком бюрократизированные, застойные и негибкие формы. Столкнувшись с местным противодействием и коррупцией в республиках, Кремль начал терять руководство процессом принятия решений. Центральные партийно–правительственные институты не могли найти репрессивные или консенсуальные средства для упрочения поддержки общества. Секретарь Политбюро КПСС уже не мог непосредственно контролировать военных или милицию. Конфликт поколений в армии мешал ей выполнять роль стража советского режима. Офицеры вооруженных сил старше пятидесяти лет поддерживали тесное взаимодействие с партией и обороноспособность страны перед лицом западных капиталистических стран. Молодые офицеры, наоборот, выступали за модернизацию экономики, надеясь на получение с Запада передового вооружения и технологий. Рекрутируемые из числа городской молодежи, которой была свойственна вертикальная мобильность, выступали за расширение гражданских свобод, рыночные реформы и профессиональную армию, стоящую вне политики. Это поколение вооруженных сил не выказывало готовности использовать силу против групп, мобилизующих народ на противостояние правящему режиму. По мере того как советское общество становилось урбанизированным и индустриализированным, образованным и разнородным, знающая и подготовленная молодежь меньше поддерживала правящую КПСС. Находясь под впечатлением от технологического прогресса и расцвета гражданских свобод на Западе, такие социальные группы, как профессионалы, интеллигенция и молодые партийные кадры в городах, поддерживали движение общества к созданию согласительной системы. В республиках этнические группы и религиозные общины боролись за большую независимость от Москвы.
С 1970 по 1989 г. включительно Польша достигла большего плюрализма, чем Советский Союз; независимость социальных групп от контроля со стороны партии улучшила перспективы трансформации политической системы Польши в согласительный режим. Все большее влияние приобретали римско– католическая церковь, профсоюзное движение «Солидарность», частное фермерство и городские ассоциации интеллигенции и профессионалов. Коммунистическая партия — Польская объединенная рабочая партия (ПОРП) — обладала ограниченной властью над государством и, в частности, над социальными группами. В 80–е годы участились смены партийного руководства, сократилась численность членов; особенно незначительным было число ее сторонников в возрастной категории до тридцати лет. Контролируемые партией организации были немногочисленными по составу. Членами ПОРП являлись главными образом партийно–государственные бюрократы, руководители государственных предприятий, военные и полицейские. Рабочие, молодежь, студенты и критически настроенная интеллигенция сплотились вокруг движения «Солидарность». Столкнувшись с политической оппозицией и экономической стагнацией, ПОРП раскололась. Сторонники социалистического плюрализма, свободного рынка, государственной централизованной плановой экономики боролись за политическое господство. Поставленная перед фактом дезинтеграции, ПОРП не смогла ни сформировать коалицию, ни удержать контроль за правительственными репрессивными органами: армией и службой безопасности. После введения в конце 1981 г. военного положения начался процесс милитаризации правительства и партии. Наведя временный порядок, вооруженные силы не добились ни политических перемен, ни сдвигов в экономике. Введение военного положения не привело к подавлению «Солидарности». Зарубежные институты, особенно западноевропейские профсоюзы, Ватикан и правительство США, также ослабляли польский коммунистический режим, добиваясь от него мер по развитию плюрализма.
Когда в 1989 г. лидер СССР Михаил Горбачев согласился на создание в Польше коалиционного правительства, в которое вошли бы ПОРП и представители «Солидарности», это стало первым шагом к установлению согласительной системы. Выборы на конкурентной основе позволили членам «Солидарности» завоевать почти все места в верхней — законодательной — палате и более одной трети мест в нижней палате, выделенных для представителей профсоюзов. «Солидарность» получила возможность выдвинуть кандидатуры премьер–министра и членов кабинета. С разницей в один голос высший законодательный орган избрал президентом генерала В. Ярузельского, главнокомандующего вооруженными силами и бывшего Генерального секретаря ПОРП. Он оставался на посту до декабря 1990 г., когда польский электорат на президентских выборах отдал предпочтение главе «Солидарности» Леху Валенсе.
