Жена меня точно убьет!
Свернув с набережной, они помчались по прилегающей улице, но она закончилась тупиком. Они услышали, как позади резко затормозила другая машина и захлопали дверцы.
Мадлен, ее мать и таксист вылезли с поднятыми руками. Усатый навел на них пистолет. Его лоб пересекала большая кровоточащая ссадина.
— Поверьте, госпожа Валлемберг, я бы предпочел избежать этого маленького недоразумения, и снова спрашиваю: вы готовы сотрудничать?
Он велел помощнику открыть багажник такси. Тот выполнил приказание и вскоре вернулся, осторожно и даже с некоторым испугом держа в руках изотермический контейнер с циферблатами и термометрами.
Третий из нападавших начал открывать замки контейнера. Он поднял крышку, и рассеянный свет, хлынувший наружу, осветил его лицо.
Таксист наклонился к Мадлен и шепотом спросил:
— Что там такое, а?
Незнакомцы по очереди подходили к ящику, чтобы взглянуть на его драгоценное содержимое.
— Неужели это действительно?.. — потрясенно прошептал Второй.
— Если это и правда оно, то в это слишком… — подхватил Третий.
Второй нервно сплюнул:
— Никак не могу поверить, что это существует на самом деле.
Третий указал на женщин и водителя:
— Они больше не нужны. Пристрелить?
Однако усатый, который, судя по всему, был у них главным, остался невозмутим. Он провел рукой по рыжим волосам Мадлен, коснулся темной шевелюры ее матери:
— Объект у нас. Но мы не знаем, как с ним обращаться. Что, если мы не получим ожидаемых результатов? Все придется начинать сначала. Так что лучше оставить их в живых. Уберите только таксиста, лишние свидетели ни к чему.
— Месье, теперь, когда вы обратили на меня внимание, хочу заметить, что я оказался здесь лишь в силу печального стечения обстоятельств. Обычно я в это время уже не работаю. На этот счет имеется строжайшее распоряжение профсоюза. Сверхурочная работа больше не учитывается. Меня ждет жена, и если я еще опоздаю, то рискую получить серьезную взбучку. Вы знаете, каковы эти женщины и…
Второй приставил пистолет к виску таксиста, но нажать на курок не успел. Кто-то приставил ствол к его собственному затылку.
— Бросай оружие!
Услышав знакомый голос, женщины обернулись и увидели своего спасителя, который был вооружен тяжелым револьвером.
— Кевин! — воскликнула Мадлен.
— Бегите! Я их задержу.
Трое мужчин переглянулись и стали незаметно отодвигаться друг от друга, чтобы Кевин не мог держать под прицелом всех сразу.
— Стоять! Не двигаться!
Незнакомцы замерли, прикидывая, насколько опасен новый участник событий и стоит ли доверять его грозному виду.
Мадлен схватила контейнер и, таща за собой мать, бросилась в такси. Водитель, на этот раз без лишних слов, долго сдавал назад. Такси едва протиснулось между черной машиной и стеной, развернулось и, взвизгнув тормозами, помчалось прочь.
Мадлен опустила боковое стекло и крикнула:
— Спасибо, Кевин! Я этого не забуду!
Не проехали они и сотни метров, как до них донеслись выстрелы и предсмертный крик молодого человека.
— Что ж, может, я и ошибалась насчет этого парня, — пробормотала Карина вместо надгробного слова. — Некоторые мужчины не так уж плохи.
Дальше они ехали молча. Через некоторое время таксист, в очередной раз поправив зеркало, сказал:
— Думаю, жена уже спит. Ну что, дамы, куда вас отвезти?
— Эти парни чертовски хорошо организованы. Наверняка они устроили засаду и у тебя, и у меня, и в лаборатории. Там появляться нельзя, — сказала Карина.
— Может, в гостиницу? — предложил водитель. — Я знаю одну неплохую — «Поющая вошь». Ее держит один мой друг.
— Рано или поздно они отыщут нас там. Нет, нам нужно надежное укрытие. Действительно надежное.
Над холмом Монмартр вставало солнце, освещая храм Сакре-Кер.
— О, знаю! Только она может вытащить нас из всего этого, — воскликнула Карина. И назвала таксисту адрес.
Калитка распахнулась. За ней стояла женщина лет шестидесяти в розовом пеньюаре. Ее волосы были накручены на бигуди и уложены под сетку, лицо намазано кремом. Из уголка рта свисала маисовая сигаретка.
— Ты! Вот это да! Сколько лет прошло!
— Мари-Жо!
— Карина! Вот это да! Могла ли я подумать, что увижу тебя здесь в шесть утра!
Женщины крепко обнялись и долго не выпускали друг друга из объятий.
— У нас творятся довольно странные дела, поэтому…
— Вот и прекрасно! У меня бессонница, и я кисну перед телевизором. Я теперь знаю все об охоте и рыбалке!
— Мари-Жо! Мари-Жо!
Снова объятия.
— Как приятно снова тебя видеть! Сколько лет прошло? Двадцать?
— Думаю, все тридцать.
Мари-Жо сделала шаг назад.
— А это твои дочь и сын? — спросила она, указывая на Мадлен и таксиста.
— Моя дочь. Я потом объясню, а сейчас нам лучше войти в дом. У нас есть срочное дело. Мне очень нужна твоя помощь, Мари-Жо.
— Ничего серьезного, я надеюсь?
— Да нет, что ты. Просто банда, которая собирается нас прикончить. Сущие пустяки.
Таксист покачал головой:
— Что ж, все это, конечно, замечательно, но уже поздно, мне пора. Жена наверняка проснулась. Не помню, говорил я или нет, но характер у нее не дай бог.
Карина посмотрела на счетчик и заплатила обозначенную на нем чудовищную сумму.
Водитель пересчитал деньги.
— Черт возьми! Ну и вечер! Нет, больше ни за что не стану работать сверхурочно! — бросил он на прощание.
Тем временем Мария-Жозефина вернулась с бейсбольной битой и встала как часовой у входа на свою виллу в Медоне[36].
— Что за ублюдки довели вас до такого состояния? Хулиганы? Бандиты? Насильники?
— Скорее грабители. Но, видишь ли, они очень решительно настроены. Без тебя мы пропали.
— Грабители? В шесть утра, на улице?
Карина Валлемберг прижала к груди контейнер:
— Они хотят украсть вот это. Это настоящее сокровище… Я думаю, что это вообще самая ценная вещь на свете.
