спазмов. Свежего воздуха больше не существовало – смрад, не ослабевающий ни на миг. Просто иногда смердело сильно, а иногда еще сильнее. Но тошнотворная вонь ни на секунду не исчезала.

Существование ходячего трупа…

Стадия «Сев» продолжалась – свинок здесь хватало. Хотя не настолько много, чтобы перекрыть все пути для продвижения к цели. Теплолюбивые твари с приближением ночи поспешили расположиться вокруг костров – Тоха эти иллюминированные стоянки замечал издали. Жгли они все подряд: автомобильные шины, солярку в тазах, забитых тряпьем, картон и пластик, мебель из досок или фанеры. Дым можно было учуять за квартал – запашок от такого «химического огня» был еще тот. Может, оно было и к лучшему – хоть и противно, но неплохо перебивало невыносимый смрад мертвечины.

Тоха пробирался от укрытия к укрытию. Куст, мусорный бак, припаркованная машина, угол здания. Здесь он знал каждую пядь земли – не раз водил этим путем свою драгоценную Ксюшу на озеро. То стрекоз ловить, то мелких карасей удить, то купаться в летний зной, собирая ряску на мокрую кожу. Как она там сейчас, посреди всего этого ада? Дождались ли его? Вдруг ушли? Да куда они уйдут… отец у Тохи, если честно, тот еще рохля. Нет в нем мужской жилки, которая сейчас нужна, – вытащить семью из всего этого не смог бы никогда. Раз свинки не покинули город, жители здесь еще остались. Скрываются по квартирам или, может, в подвалах отсиживаются. Как деревенские по своим погребам.

Тоха найдет родителей и Ксюшку. И выведет их к озеру. Блин!!! Он ведь не решил, как они дальше двигаться будут!!! Мотоцикл не потянет четверых… Он совсем об этом не подумал – тупо рвался вперед, к семье, не забивая себе голову вопросом: «А что будет потом?» Потом все просто обязано было быть хорошо. Ладно, изобретет какую-нибудь гениальную идею – он умеет выкручиваться. Сейчас главное – добраться до своих, а там уже будет решать новые проблемы.

Со свинками сейчас все просто – главное, не приближаться к их кострам. Да и не было нужды приближаться: все замеченные костры горели где-то в стороне от маршрута, причем далековато. Опасность сейчас в другом – крысы. Стемнело – четвероноги выбрались из своих нор в поисках «завтрака». Кстати о норах – если жители пытались укрыться в подземных коммуникациях и подвалах, идея, получается, не лучшая: твари днем туда же стремятся.

Скользнув за очередной угол, Тоха угодил ногой во что-то противно мягкое. В сумерках хорошо рассмотрел, во что вляпался: кроссовка попала в прогрызенное брюхо трупа. Потревоженная гниль выдала волну столь ядреного смрада, что желудок усмирить не удалось – Тоху вырвало скудной порцией едкой желчи. Неудивительно – с раннего утра не ел ничего.

Как там Ксюша – ее хоть кормили? Дома особых запасов ведь нет… Хотя на неделю, если не пировать, наверное, растянуть можно было. Крупы разные, макароны. Вот только как их готовить без газа и электричества? А воду откуда брать? Хотя вроде бы на случай проблем с водопроводом какой-то запас родители держали…

В густой тени под козырьком ближайшего подъезда послышалась нездоровая возня. Знакомо крякнуло – крыса! Хруст разгрызаемых костей, влажный треск разрываемой подгнившей плоти – у тварей пир. Тоха обошел страшное место десятой дорогой. Скорее всего, чуткие четвероноги его заметили, но не соблазнились на свежее мясцо – у них там хватало еды, и гоняться за новой желания не испытывали. Тем лучше.

Редкий случай, когда Тохе хотелось пожелать гнусным тварям приятного аппетита.

Он сейчас искренне заинтересован в их сытости.

Обогнул улицу, используя в качестве укрытия тень от стоявшего поперек обгоревшего бронетранспортера. Похоже, лоб в лоб столкнулся с танком – передок выглядит очень печально. Это ж как надо было разогнаться, чтобы так пострадать? Или Тоха просто тупит – поработало какое-то хитрое оружие, с действием которого он не знаком?

Да какая разница – надо быстрее добраться до дома, а не о ерунде думать.

Дальше пришлось спрятаться под сваленный рекламный щит – приближался гул тяжелого двигателя, сопровождавшийся тарахтеньем. Мимо, сияя светом фар, прополз тяжелый бульдозер. За ним, пронзенный стальным клыком в капот, тащился раздолбанный грузовик. Картина ясна – свинки продолжают сбор металлолома. Хорошо бы им туда бомбу закинуть, как тогда, в Геническе обсуждали. А лучше по всей Земле сто тысяч бомб послать – чтобы рванул этот корабль целиком, превратившись в галактическую туманность.

Гул бульдозера затих вдали. Все – теперь последний рывок. Тоха почти дошел.

По пути домой Тоха не раз пробирался мимо некогда жилых, а теперь вымерших домов. В некоторых из них раньше обитали его друзья или просто знакомые, в некоторых он никого не знал. Район был хороший, и дома содержались в относительном порядке. Чистые дворики с детскими площадками, стальные двери подъездов, магнитные замки и домофоны, цветы и разная декоративная зелень под стенами, разросшиеся саженцы рябины и черемухи. На окнах и лоджиях первых этажей обязательные фигурные решетки, кое-где даже консьержи имелись.

«Мой дом – моя крепость».

Все эти крепости пали без боя. Стальные двери, оберегающие покой жильцов от ищущих тепла бомжей и наркоманов, отлично открывались накладными зарядами или бесхитростно сметались очередями автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов. Двери квартир ждала та же плачевная судьба – как ни закрывайся, какой толщины сталь ни используй, итог будет один. Хотя, само собой, на взлом всех преград свинки затрачивали немало сил и времени, так что какая-то польза от квартирной «фортификации» все же имелась. Хотя по-правильному – пусть бы все заслоны были из фанеры, но у каждого хозяина имелась винтовка или две. Умри сам, но прихвати с собой хотя бы одного врага. Будь население вооружено – план «Крайние меры» был бы провален. Пусть даже двадцатая доля штатских устроит хоть какое-нибудь сопротивление – в масштабе Земли это выйдет около трехсот миллионов человек. Плюс ожесточенно отстреливающиеся военные, плюс недосягаемый для фантастических средств наведения флот с его палубной авиацией и морской пехотой, плюс уязвимость к холоду и откровенная тупость свинок. Пусть даже все четыреста миллионов ударят разом – не выйдет у них ничего.

В Тохином доме, во втором подъезде, проживал колоритный дядечка, свихнувшийся на почве охоты и рыбалки. В основном рыбалки – и зимой и летом на ней пропадал. Но и охоту не забывал: частенько доводилось видеть, как он спешит к электричке с оружейным чехлом под мышкой. А однажды, выпив на Новый год лишнего, он устроил фейерверк – запустил из своей двустволки несколько ракет, стреляя прямо с балкона (за что потом имел разговор с участковым).

Больше вроде бы оружия у жильцов не было. А если и было, то вряд ли много и вряд ли серьезное – пара тех же несерьезных дробовиков. Организовать оборону дома с таким арсеналом было невозможно.

Трудно судить, о чем они думали и на что надеялись. Из окон квартир обреченные люди могли наблюдать за драматической судьбой соседних домов. Видели, как вылетали двери подъездов, слышали, как внутри трещали автоматы и рвались гранаты. На их глазах свинки, окружавшие обреченную девятиэтажку, в упор расстреливали тех, кто пытался сбежать через окна.

Кто-то решил рискнуть и прорваться через кишащий убийцами город. Некоторым из них, возможно, повезло, но вряд ли таких счастливчиков было много. Зато те, кто остался, пошли другим путем: решили превратить свое жилище в настоящую крепость.

Мебелью с верхних этажей закидали все пространство за дверью и лестничную клетку до третьего этажа. Пробраться через этот завал было невозможно. Да свинки и не стали пытаться. В дверь, судя по разрушениям, выпустили что-то вроде танкового снаряда, а потом… Потом, наверное, поработали огнеметами или чем-то подобным. Многослойная куча мебели вспыхнула жарким костром. Железобетонные плиты не горят, но пламя рвалось вверх по системе вентиляции, стоякам водопроводных труб, традиционно захламленным лоджиям, лифтовой шахте. Подъезд превратился в исполинскую вытяжку для дыма и пламени. От страшного жара рассыпались простенки, горящими ручьями стекали подвесные потолки, растекающийся линолеум хватал за подошвы, ярко вспыхивали стеклопакеты. Про бытовой газ в трубах тоже не стоит забывать – свою лепту в разгул огненной стихии внес и он. Напоследок, наверное, полыхнул гудрон на крыше.

Все – девятиэтажный дом превратился в выжженную бетонную коробку. Погибли все – спасения из огненного ада не было. Люди сами себя загнали в ловушку. Или задыхайся от дыма и сгорай, или сигай из