— Но если я готов быть разведчиком, почему бы Горгонерру с этим не согласиться? И второе: какой я разведчик, если ни в чем не убедил вас и не смогу поэтому вернуться и выполнить свою функцию разведчика? Вы же меня просто не выпустите. Вы как-то одновременно не верите в мои разведывательные функции, но и не верите, что я пришел к вам с честными намерениями.

— Вы правы, — сухо сказал Орик. — Мои сомнения носят не логический, а чисто интуитивный характер. Поэтому вам ничто не угрожает. Второе: может быть, у вас найдутся доводы, когда мы поверим вам. Третье: вы остаетесь на положении пленника. Это — отдельная квартира, запертая снаружи. Вас охраняют и кормят. Все.

— Странный вы человек, уль Орик, — вяло как-то улыбаясь, сказал Карпий. — Я прихожу к вам и честно открываюсь. Вы не верите — это ваше право. Вы не убиваете меня, потому что вы разумны и не видите для этого оснований. Вы сажаете меня в отличную камеру. Проходят два-три дня. Вы выигрываете войну. Горгонерр со своей многочисленной свитой уходит в космос, а я остаюсь на Политории, к чему я и стремился. Вот уж воистину напрасная трата дорогого времени — весь этот наш разговор.

Я не испытывал абсолютно никакой симпатии к Карпию, но он говорил разумно, и мне было жаль уставшего Орика.

Орик сказал вдруг неожиданно мягко:

— Уль Карпий. Я никогда не верил в то, что капитаном суперкосмолета может стать человек со слабо развитым интеллектом. Если вы разведчик и дождетесь конца войны в хорошей камере с хорошим питанием — значит, все справедливо. Если же вы и вправду подосланы и признаетесь в этом, чтобы, проведя нас, выполнить свои шпионские функции, то вам будет очень одиноко и не по себе, когда Горгонерр улетит, а вы останетесь среди нас. Простите, если я был нелогичен и в первом же разговоре не добился ясного результата. Я искренне огорчен, но мы не следователи военной разведки и не прибегаем к насилию. Все. Уль а, Шарт, проводите, пожалуйста, уля Карпия. Обеспечьте его охрану и питание.

Карпий встал, поклонился и ушел, сопровождаемый а, Шартом. Некоторое время стояла полная тишина.

— Странно, — сказала наконец Пилли. — Если Карпий искренен, почему бы ему не сообщить нам нечто такое, что ускорило бы нашу победу и не дало Горгонерру уйти от нас.

— А что, собственно, ты имеешь в виду? — спросил Орик. — Чтобы он придумал нечто подобное нашей затее со спутниками и бетоном?

— Хотя бы. Не знаю, что именно.

— Он же ясно сказал, что не испытывает никакой симпатии к Горгонерру, но и от наших начинаний он не в восторге. — Ты прав. Я очень устала, — вздохнув, сказала Пилли.

— Ну что ты, — сказал Орик, проведя ладонью по ее волосам. — Успокойся, все будет нормально. Итак, к делу! — сказал он вдруг снова жестко и резко. — Я думаю, мы не будем сейчас обсуждать, как уничтожить спутники. Важнее разобраться в ситуации целиком, чтобы не взрывать спутники зря.

— Если Карпий не обманул нас и защитное наземное оружие реагирует на угрозу начиная с пятисот метров, — сказал Ир-фа, — то, вероятно, в роще на расстоянии тысячи метров от ее края по кругу должны стоять наши орудия и роботы.

— Да. И главное — синхронность всех действий, — сказал Орик.

— А я думаю, — сказал Ир-фа, — нам не следует обольщаться даже при идеальной синхронности. Если ликвидировать спутники одновременно с бетонированием, квистор «ослепший» может рвануть в космос: бетон не успеет застыть. А если начать заливку до ликвидации спутников, он взлетит тем более.

— Значит, — сказала Пилли, — надо, чтобы квистор ничего не видел, но и не чувствовал, что «ослеп» фундаментально, так как спутники взорваны. Не надо взрывать их. Вообще.

— И как тогда? — спросил Ир-фа. Пилли пожала плечами.

— Ну, в плане бредовой идеи, — сказал папа, — это некая дымовая завеса, это не так пугает, а спутники вам еще пригодятся.

— Неплохо, — сказал Ир-фа. — Однако…

В этот момент с Ир-фа соединился Ар-кут и сказал, что Латор настолько оправился, что свободно говорит, и можно сказать Лате правду: незначительно ранен. Тут же Орик соединился с Карпием и задал вопрос о характере работы самонаводящегося оружия. Оказалось, что в каждой точке орудие одно, но на шарнирном устройстве и стреляет с заданной частотой, вращаясь. Частота вращения — тоже результат управления с пульта.

— Минуточку, — сказала Пилли и кого-то вызвала по коммуникатору. — Привет, — сказала она. — Это Пилли.

— Привет, Пилли, — ответил мягкий мужской голос.

— Не известны ли тебе способы введения каких-либо ингредиентов, когда уменьшается время застывания бетона? И уменьшается значительно. — Надо подумать.

— Да, надо, — сказала Пилли. — А ты можешь? И быстро.

— Могу. Я лишь через час уйду в караул к восточному входу.

— Сделай это побыстрее, ладно? — сказала Пилли.

— Сделаю, — сказал он.

— Это кто? — спросил Орик, когда Пилли прервала связь.

— Это Реник, — сказала она. — Суперхимик.

— А есть ли на Политории дымовые шашки? — спросил я.

— А как же, — сказал Ир-фа, — и довольно-таки с давних времен. Если их нет в наличии, их можно изготовить.

— Тогда неплохо бы, — сказал папа, — каким-то образом подкинуть в «гнездо» Горгонерра идею, что мы готовим боевую операцию, связанную с сильным пожаром? Район — роща.

— Заманчиво, — сказал Ир-фа. — Но квистор уж точно знает, стоят ли его войска в ближнем к нему лесу или не стоят.

— А вы знаете? — спросил папа.

— Мы-то? Не уверен. Но узнаем и быстро.

Он вышел из комнаты, но скоро вернулся.

— Я попросил некоторых начальников отрядов, — сказал он, — которые ведут бои в лесах, подготовиться к тому, что они могут получить внезапный приказ вести бой таким образом, чтобы противник вынужден был отступать в леса, достаточно близкие к «гнезду».

Тут же раздался звонок в дверь, и Ир-фа впустил в свою маленькую квартирку небольшую толпу: четверо повстанцев с оружием и двое незнакомых политоров со связанными сзади руками.

— Вот, уль Ир-фа! — сказал один из повстанцев. — Пытались заминировать целый квартал, где живут в основном геллы.

Лазутчики стояли с безразличными лицами, тупо глядя в стену.

— Мы заканчиваем совещание, — сказал Ир-фа. — Потом поговорю с ними. Пока отведите их в соседнюю комнату. Двое останьтесь с этой стороны, двое — на улицу, под окна.

Лазутчики перешли в смежную комнату. Тут-то и началась игра, некий театр, не очень смешной, но вполне профессиональный. Ир-фа обозначил его факт простым подмигиванием нам. Затем он заговорил чуть тише, чем обычно, но достаточно громко, чтобы его голос могли слышать лазутчики, слышать с ощущением, что Ир-фа его не случайно понижает.

— Я полагаю, что этот участок леса наиболее удобен для боя, мы настолько обязаны беречь свои живые силы, что лучше уж пожертвовать участком леса, чем живыми политорами. Оружие оружием, но я предлагаю выкурить их огнем и дымом, поджечь лес!

— Ветер может поменяться, — сказал Орик.

— Конечно, — сказал Ир-фа. — Но вы забыли о нескольких мощных ветродуях, которыми мы пользовались на Тилле-один. Их мощность такова, что они «размывали» мягкие песчаные породы.

— Это мысль, — сказал Орик. — Отлично.

— На этом и закончим, — сказал Ир-фа. — Все. Давайте сюда ваших диверсантов, — добавил он охранникам.

— Взорвать квартал было вашим единственным заданием? — спросил Ир-фа, когда диверсанты