Я действительно ничего не видел сквозь выгнутое стекло обзора: чернота космоса и звезды — и все. Наш с папой космолет шел на среднем режиме — ни шевелений, ни скачков, звезды поэтому не смещались, «стояли» на месте и, конечно, не приближались, как, скажем, здание завода «Факел», если катишь по воздуху над нашим городком на такси-амфибии.

— А ты-то что видишь? — спросил я.

— Не знаю, как это и назвать. Это — нечто черное, круг, чуть чернее самого пространства.

— И ты это видишь ясно?

— Почти. Кстати, закрой-ка крепко глаза и резко открой! Я проделал то, что он велел, а он смотрел на меня.

— Гляди. Гляди-гляди! Ну как?! Как теперь?

— Ноль эффекта, — сказал я. — А ты-то, ты-то это самое видишь вполне ясно? — настаивал я.

— Ну да. Ну как бы мерцательно, — то да, то нет.

— Тьфу! А почему мы не подключаем наши «глазки»? (Так я называл оптическую систему приближения всего, что может оказаться у нас по курсу.)

Мы оба засмеялись, и он отжал ручку системы почти до предела. И мы оба увидели это. Действительно темное, очень темное круглое пятно. Оно не приближалось и не отклонялось от нашего курса — неужели такое далекое?

— Мне все это не нравится, — сказал папа, и по его голосу я почувствовал, что он очень напряжен, очень.

— А что, собственно? Что не нравится?

— И ты не видишь огней — красного, зеленого и фиолетового по краям пятна? — спросил он. Вот тогда-то он и потянул на себя ручку оптической, приближающей системы до предела, и я увидел эти огни ясно.

— Это корабль, — сказал папа, глядя на приборную доску перед собой. — Корабль. И большой. Это бо-ольшой космолет.

— Ну и… Чего здесь особенного?

— Я не знаю, сынок, такой системы, такой комбинации опознавательных знаков. Увеличь скорость. Понимаешь что-нибудь?

— Нет. Не очень-то…

— Он не приблизился к нам. Вот что.

— Значит, тоже увеличил скорость?

— Да. И все же дай ему сигнал, что мы оставляем свой курс и просим его отклониться, подвинуться:

Я просигналил и сказал, что вряд ли он отклонится, плевал он на нас — похоже, он просто махина рядом с нами.

— Да, — сказал он. — Видишь, даже не шевельнулся. Увеличь скорость. Та-ак. Выйди на максимум! По сетке и без очков видно, что его площадь на нашем экране не изменилась, — сказал папа. — Соображаешь?

— Скоростные данные похлеще, чем у нас!

— Главное — его опознавательные знаки. Нет таких! Я попытался рассмеяться:

— Что значит «нет»? Вообще?

— Да. «Вообще». На Земле. Ни в одной стране. Понял? Ты забыл, что я — как-никак пилот первого класса — обязан знать. Ну-ка, сбрось скорость. Та-ак. Еще. (Прошла минута.) Плавно, почти сбрось ее, до минимальной. (Две минуты.) Все ясно. Видишь, его площадь на сетке та же. Не меняется.

— Тоже тормозит? — сказал я и только тут почувствовал — что-то неуютно мне стало внутри, что-то ноющее шевельнулось.

— Как приклеился, — глухо сказал папа. — Как на резиночке. Чего ему надо?.. Это же (большая пауза) — инопланетянин! Понял? Понял, сынок?!

Я тупо глядел на него.

— И-но-пла-не-тя-нин! Вдумайся!

Я молчал. Я только сейчас, как бы задним числом, понял, что тревогу я почувствовал давно, ну, как бы это сказать: раньше почувствовал, что ли, чем осознал.

— Что же? — сказал я. — Это корабль с другой планеты? Корабль другой цивилизации? Так, что ли?! Несколько веков говорили о других цивилизациях, а те все не появлялись?

— Именно, — сказал папа глухо, но без тени удивления в голосе, без тени потрясения. — Вот что я тебе скажу, дорогой. Это «пятнышко» я заметил давно, но помалкивал, сам не понимая еще, что это за штучка, да и видел я хуже, чем потом с помощью «глазок». Так вот, это «пятнышко», милый, слава те господи, появилось, идя как бы нам навстречу, наискосок, из космоса, а не то чтобы мы его догнали и он шел раньше нашим курсом, то есть тоже — от Земли, не буквально, конечно, но был к ней близок. И я могу допустить, коль скоро мы очень далеко от Земли и целый день не выходили на связь, а он шел как бы нам навстречу, из глубины космоса, — он не пронюхал, кто мы такие и откуда идем, — понял? И сигналы наши не слышал.

— И значит…

— Не сумел определить, откуда мы, и вряд ли просек координаты Земли. Это очень важно! Очень. Мы же не знаем, что у них там за цивилизация. Может, людоеды, образно говоря. А с другой стороны, если их цивилизация нам не ясна, то нельзя наверняка сказать, что мы своим присутствием не дали им информации о координатах Земли. Это серьезное дело, сынок, — потом помолчав: — Иди-ка покорми кота, а я поиграю с этим корабликом. Я пошел кормить Сириуса.

Я проснулся внезапно и резко, как от мягкого мощного толчка изнутри; было темно, папа спал: в его комнате стояла полная тишина. Шторы на окне в моей «детской» были плотными, непрозрачными (темно- оранжевыми — настояние мамы, идея солнечного света, «наше солнышко»), но и через щели по краям штор