— Был ли кто-нибудь, кроме пилота, в вашей машине? — спросил а. Шарт.

— Никого. Вы имеете в виду вооруженных политоров?

— Да, — сказал а, Шарт.

— Никого. Тем более — машина улетела, вместо того чтобы защитить нас, так что можете нам верить. В общем смысле. Если мы и ждем, то это роли не играет: наша охрана нас бросила.

— Ну, почему же, я вам верю, — сказал а, Шарт. — Но вы, я думаю, прилетели с каким-то заданием и, вероятно, секретным. Какое же задание было вам поручено?

— Странно, — сказал второй. — Вы отметили, что задание тайное. Не наивно ли спрашивать у нас о нем? Вероятнее всего, мы двое — из тех политоров, кто вынужден или готов погибнуть, но не выдавать тайну.

— Мне почему-то кажется, что вы скорее вынуждены погибнуть, нежели готовы, — сказал, засмеявшись, Рольт.

— Почему вы так решили? — спросил первый.

— Видите ли, — сказал Рольт. — У вас задание, которое призвано поддержать власть, а ваши лица — несколько иные: вы не похожи на людей, которые очень-то уж пользуются этой властью. Вы поскромнее. Не по виду, по моему ощущению.

— Что ж, верно, — согласился второй. — Но, судя по этому вспаханному кругу, вы сами знаете, зачем мы прилетели.

— Кое-что мы знаем, — сказал а, Шарт, — но неплохо бы сравнить с вашей версией. Вас послали сюда, чтобы на месте произвести смену аппаратуры, не так ли?

— Да, — сказал второй. — Глупо это отрицать, судя по вопросу, вы кое-что знаете.

— Известно ли вам, — продолжал а, Шарт, — что в этом районе произошло ослабление некоего биополя, и геллы, не все, конечно, но очень большая их группа, обрели наконец, находясь здесь, полную внутреннюю свободу?

— Нет, слышим об этом впервые! — сказал второй.

— О! Это уже интересно! Вы хотите сказать, что ваш визит не связан с восстановлением биополя и возвратом геллов к несвободе? — спросил а. Шарт.

— Абсолютно точно, — сказал второй. — Такой связи нет.

— Беда в том, — продолжал а. Шарт, — что мы не можем опровергнуть ваше утверждение, а вы — его доказать.

— А зачем нам доказывать? — сказал первый. — Мы говорим, что это с геллами не связано. Вы не верите. А тайна остается тайной, и мы вынуждены ее хранить.

— Интересно, — сказал а, Шарт, — я заявил, что мы не собираемся вас убивать, и это правда. Но измени я своему слову, — ради чего, простите, вы бы погибли, не выдав тайны?

— Ради Политории, — сказал первый политор просто.

— Позвольте мне, — сказал Рольт а, Шарту, и тот кивнул. — Скажите мне, — продолжил Рольт, — проблема геллов, имеющая двойной смысл (на нее по-разному смотрит квистория и народ), действительно проблема государственная? И тайна биополя — тоже.

— По-своему — да, — сказал первый. — Безусловно.

— На ваших лицах — а я полагаю, что вы ученые, а не чиновники квистории, — не написано, что вы готовы умереть, лишь бы геллы были несвободны. Чаще всего ученые не склонны ненавидеть своих собратьев. Можно умереть за свободу, но за рабство — глупо.

Второй сказал:

— Я не уверен, что мы оба готовы умереть за геллов, но мы бы хотели, чтобы геллы были свободны.

— Охотно верю, — сказал, улыбаясь, Рольт, — но если это так, вам можно возвращаться в Тарнфил, заявив, что ваше задание выполнено, и не ваша вина будет в том, что биополе против геллов снова ослабнет. Так и будете летать туда — обратно. Здесь как раз и нарушено биополе против геллов.

— Но у нас другое задание! — возбужденно сказал первый. — Другое! Почему вы так уверены, что с этой поляной связана проблема геллов?

— Я скажу лучше, почему вы не должны быть уверены в своей правоте. Если вы говорите правду, и ваше задание иное, то подлинную правду об этой поляне от вас скрыли. Если бы вы могли вернуться в город, вы бы очень быстро узнали, прямо на улицах Тарнфила, что часть геллов освобождена. Горгонерр, конечно, не заявит об этом по стереовидению, но лидеры повстанческих отрядов знают об этом и, я думаю, уже постарались, чтобы это стало известно в городах.

— Вы оба говорите, как политоры, которым можно верить… — сказал второй. — Может, поле и нарушено, но не здесь.

— Более того, простите, — перебил его Рольт, — если вам это важно, мы можем доказать, что поле нарушено именно здесь. Наступила пауза, потом а, Шарт сказал:

— Да, пожалуйста, если вы почувствуете в этом необходимость, скажите — мы вам докажем наше утверждение об освобождении геллов здесь.

— Принято, — сказал первый. — Но пока мы исходим из задания, связанного совсем с другим.

— Чудесно, — сказал Рольт. — Я вернусь к старой мысли. Геллы — это проблема и тайна государственная, но с разным отношением к ней сторон. Есть же проблемы и тайны, имеющие только один смысл для всей страны. Ваша — такая?

— Да, это такая тайна. Мы, двое ученых, связаны не с проблемой геллов, а с проблемой безопасности Политории.

— Прелесть какая! — сказал Рольт. — Политория, простите, это одно государство, одна страна. В смысле внутренней борьбы не стране, но элите угрожают повстанцы — политоры и геллы, но вы говорите, что в вашем задании геллы ни при чем (а, Шарт извинился, отошел в сторону и что-то «наговорил» в свой коммуникатор). Более того, вы сказали, что вы за освобождение геллов. Так что об угрозе всей Политории может идти речь только если говорить об угрозе из космоса. Правда, за тысячелетия таких вторжений не наблюдалось. Конечно, я не только убежден, я знаю, как военный, что предупреждающая вторжение сеть вокруг Политории существует. Это действительно общегосударственная тайна, она охраняет всех нас, и не все вправе знать ее. Если вам верить, что дело вовсе не в геллах, а, скажем, в тайне такого рода, я не имею внутреннего права ни словесно, ни путем насилия заставить вас выдать ее. Я предлагаю другой путь: доказать вам, что вас обманули. Вашей тайной на самом деле занимаются вовсе другие ученые.

И тут же, когда Рольт закончил фразу, над лесом, точнее — над нами, а потом и над поляной, появилась группа геллов с оружием в руках. Они приземлились возле сидящей на поляне группы, и Рольт сказал:

— Где вы, простите, видели милых, добрых геллов с оружием в руках? Или, по-вашему, это театр?

Мы все, лежащие на земле, услышали шорох сзади, резко обернулись: к нам полз Алург! Он, увидев наши лица, мигом успел приложить палец к губам, только поэтому мы и не вскрикнули. Жестом же он показал нам, что все объяснит потом.

Мы снова все повернулись к поляне. А,Шарт сказал одному из геллов:

— Что ты чувствуешь после освобождения и как оно произошло?

Гелл помялся смущенно и сказал:

— Понимаете, я стал… сердиться. Один из повстанцев отказался налить мне чаю… смешно, честное слово, но мне хотелось дать ему по шее. Я… ощутил, вспомнил, в каких условиях я работал, я как-то легко терпел все это, но теперь — лучше улю Горгонерру не встречаться со мной. И, стыдно сказать, почувствовав что-то новое в себе, я… плакал, рыдал.

— Уль Владимир, — сказал Алург, — можно ненадолго взять ваш лазер?.. Вот это курок? Все понял. Скоро увидимся. — Он уполз в лес, спрятав в карман лазер, потом вдалеке взлетел. Мы только пожали плечами.

На лицах ученых было явное смущение. Мы вновь смотрели на группу на поляне. Все геллы сели, стоял только говорящий.

— Продолжай, — сказал ему а, Шарт. — Считаешь ли ты, что обрел полную свободу и каким