Как раз в то время вошло в моду водолечение, и жалкое состояние Тома оказалось для тети Полли даром небес. Каждое утро, на рассвете, она отводила его в дровяной сарай и обрушивала на беднягу потоки ледяной воды, а затем растирала, чтобы привести мальчика в чувство, кусачим, как наждак, полотенцем, оборачивала в сырую простыню и укладывала под одеяла, дабы он пропотел от души – Том и потел, пока у него, как он выражался, «желтые пятна этой самой души через поры наружу не вылезали».

Но, несмотря на ее усилия, Том впадал во все большую меланхолию, становился все более бледным и удрученным. Тетя добавила к описанной процедуре горячие ванны, ванны сидячие, стояние под душем и полное погружение в воду. Мальчик остался мрачным, как катафалк. Тетушка призвала на помощь водным процедурам диету из жидкой овсяной каши и пластыри от нарывов. А кроме того, прикинув вместительность Тома, принялась что ни день дополна заливать его, точно кувшин, всевозможными шарлатанскими снадобьям.

В конечном итоге, Том проникся ко всем этим мучениям совершенным безразличием. И это наполнило душу старушки испугом. Безразличие надлежало сломить любой ценой. Тут-то она и прослышала о новейшем «Болеутолителе». И незамедлительно заказала большую его партию. Старушка испытала новинку на себе, и испуг сменился в ее душе восторгом. То был жидкий огонь, не больше и не меньше. Тетя Полли отказалась от водолечения и всем сердцем уверовала в «Болеутолитель». Скормив Тому чайную ложку этого зелья, она с величайшей тревогой стала ожидать результата. И все ее страхи вмиг улетучились, а душу овеял покой, ибо «безразличие» было сломлено. Более бурного и живого отношения к новому средству она не добилась бы, даже усадив Тома на костер.

Да он и сам почувствовал, что пора ему выходить из спячки: жизнь подобного рода, может, и выглядела – при сокрушенном его настроении, – вполне романтичной, однако в ней было слишком мало пищи для чувства и слишком много удручающего разнообразия. Том стал обдумывать планы спасения и вскоре придумал один: надо притвориться, что он всей душой полюбил «Болеутолитель». Он принялся выпрашивать его у тетушки так часто, что просьбы эти обратились для нее в истинную докуку и, в конце концов, она сказала Тому, чтобы он принимал это снадобье сам, а ее оставил в покое. Окажись на его месте Сид, она лишь обрадовалась бы и ничего дурного не заподозрила, но, поскольку дело касалось Тома, старушка стала тайком приглядывать за бутылочкой с лекарством. Вскоре она обнаружила, что его становится все меньше – ей, конечно, и в голову не пришло, что мальчик испытывает целительные свойства «Болеутолителя» на щели в полу гостиной.

Как-то раз Том совсем уж было собрался попотчевать эту щель очередной дозой лекарства, но тут в гостиную вступил тетушкин желтый кот. Он устремил на чайную ложку с лекарством алчный взгляд и замурлыкал, умоляя угостить и его. Том сказал:

– Ты бы не просил, Питер, если тебе и вправду не хочется.

Питер дал ему понять, что хочется, да еще как.

– Ты уверен?

Питер подтвердил: уверен.

– Ну, раз ты так просишь, я тебя угощу, конечно, – я добрый, однако, если угощение тебе не понравится, пеняй на себя.

Питер согласился и на это, и Том, раскрыв ему пасть, вылил в нее ложку «Болеутолителя». Питер взвился на пару ярдов в воздух, издал боевой клич и понесся кругами по комнате, налетая на мебель, свергая с нее цветочные горшки и приводя гостиную в состояние общей разрухи. Затем он встал на задние лапы и в неистовой радости заплясал, склонив голову на плечо и подвывая от невыносимого счастья. А после помчал по дому, сея на своем пути хаос и разрушение. Тетя Полли вошла в гостиную как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как кот, произведя несколько двойных сальто, в последний раз грянул могучее «ура» и вылетел в открытое окно, увлекая за собою остатки цветочных горшков. Старушка ошеломленно замерла, глядя поверх очков; Том лежал на полу, изнемогая от хохота.

– Что это нашло на кота, Том?

– Не знаю, тетя, – выдохнул мальчик.

– Никогда его таким не видела. В чем тут причина?

– Я и вправду не знаю, тетя Полли; коты всегда ведут себя так, если их что-то радует.

– Ах вот оно что?

Нечто в ее тоне заставило Тома насторожиться.

– Да, мэм. То есть, я так думаю.

– Ты думаешь?

Старушка наклонилась поближе к полу, Том наблюдал за ней с интересом и тревогой. Смысл этого движения тетушки он понял слишком поздно. Из-под подзора кровати предательски торчала ручка чайной ложки. Тетя Полли взяла ее, поднесла к глазам. Том дрогнул и потупился. Тетя Полли подняла его с полу за привычный прихват – за ухо – и звучно стукнула наперстком по маковке.

– Ну-с, сэр, почему вы так обошлись с бедной, бессловесной тварью?

– Из жалости к ней – у нее же нет тети.

– Ах у нее тети нет! – вздорный ты мальчишка. При чем тут