институт, убедить ребят провести лечение этого чертового Ганса… Вот уж не думал, что буду его лечить, вместо того чтобы прибить! Но, постой, если эта штука в единственном экземпляре…
Он умолк, Олег кивнул, глаза стали серьезными.
– И, кроме того, она стоит баснословно дорого. Так что ты должен иметь хорошие доводы. К примеру, обеспечить их финансированием впятеро большим. Привлечь к их разработкам богатых инвесторов, тех же стареющих кинозвезд и миллиардеров, это будет хорошее прикрытие, чтобы без проблем подкидывать этим ученым нужные средства.
Глава 11
Мрак исчез, в комнату вошла Виктория, огляделась.
– Мне показалось, что слышала голос Мрака…
– Почудилось, – заверил Олег. – Он отбыл по очень срочному делу. Но если важно, с ним можно связаться.
Она покачала головой.
– Нет-нет, у меня вопросы к тебе. Все-таки ты – научный руководитель, верно?
– А Мрак – администратор, – ответил Олег серьезно. – Так что разрешение все равно надо будет просить у него. А что у тебя за проблемы: горячая вода в душе отключилась?
– Душ у вас чудесный, – заверила Виктория. – И вообще я визжу, как Тигги… правда, молча визжу. Телевизоры включаю и выключаю, в Сеть вхожу по желанию без всяких дивайсов… На сколько этого чипа хватит?
– Вечен, – заверил Олег.
– А батарейки?
– Никаких батареек, – сказал он. – Заряжается от тепла твоего тела.
– Какое счастье, – выдохнула она. – Какой прыжок в будущее…
Он кивнул, не сводя с нее взгляда. Ярая технофилка, но, как показал случай с рыбацкой шхуной, не без человечности. Однако хватит ли ее, этой человечности… Прогресс за счет природы шел до двадцатого века, а теперь уже за счет человека, человечности и культуры. Но если с появлением человека все низшие формы жизни не исчезли, а продолжают существовать и даже сосуществовать, так же, по идее – если все пойдет правильно! – смогут сосуществовать и многие формы разума, начиная от самого примитивного, низшего, то есть человеческого, и через всякого рода искусственные и полуискусственные интеллекты до тех высот, которые сейчас невозможно представить даже смутно.
Многое уже упущено, подумал он с тоской, технологический прогресс нарастает очень уж стремительно, но все же надо стараться успеть заложить в будущее сознание зачеловеков новые базы сосуществования с дочеловеками. Дело не только в примитивной жалости или даже благодарности к предкам, благодаря которым удалось докарабкаться до таких вершин, но и… так, на всякий случай. Человечество уже доказало свою выживаемость. А с зачеловеками еще неизвестно как обернется. Вдруг да какая-то чума их всех скосит? Или сами массово покончат с собой?
Виктория подошла сзади, он не вздрогнул, когда она положила ладонь на его плечо, но тело словно бы чуточку напряглось, она ощущала налитое силой мясо, тугие мышцы, горячие и плотные.
– О чем хмуришь брови, сопишь так тяжело, словно тащишь камень на гору?
Он сказал отстраненным голосом:
– Наверное, надо сказать какой-нибудь комплимент?
Она фыркнула:
– Буду серьезно разочарована.
– А если скажу, что обкатываю идею воскрешения предков? Тех, кто похоронен на кладбищах, в том числе и уже стертых с лица земли, кто сожжен в крематориях?
Она сказала с легким смешком:
– Это больше похоже на тебя. Тебя обнимает молодая красивая женщина, а ты… Нет-нет, ты именно таким мне и нравишься. Понятно же, что мне больше нравятся мужчины, задумывающиеся о таких вещах, чем щеголи, что сразу начинают говорить, какие у меня длинные фотомодельные ноги и красивая грудь.
– Спасибо, – пробормотал он.
Она сказала уже другим тоном:
– Воскрешать тех, кто похоронен, еще могу понять, но как воскрешать… хотя такое безумно сложно даже теоретически, сожженных?
– Их тоже можно, – ответил он, – хоть и намного труднее. Да, намного. Но вот само воскрешение… Что ты о нем думаешь?
Она собиралась отшутиться, но за простым вопросом ощутилась некая подоплека, пришлось настроиться на самый серьезный лад, не легкомысленная Тигги, собралась с мыслями, это же Олег, даже в женщинах ценит ум, а не длину ног, ответила медленно, подбирая слова:
– Сказать трудно… В прошлые годы, когда это было всего лишь фантазией, всяк бы сказал, что да, воскресить всех надо! Всех – обязательно, это наш дочерний, сыновний и вообще долг. И все так говорили. Почему не говорить, когда выглядишь от таких речей красивым и благородным? Но сейчас, когда такая возможность все ближе и ближе, оптимисты трезвеют. Возникает вопрос, который раньше не возникал: а оно нам надо? Или по-другому: а кому это надо?.. Если не собираемся брать с собой миллиарды простых человеков, что даже сейчас не хотят ни учиться, ни работать, а живут на пособие, то что делать с теми допотопными?.. Если эти, современные, уже нам чужие, то как насчет воскрешенного человека девятнадцатого века?.. Он еще больше чужой, но придется с ним нянчиться. Даже, если воскресим самых лучших, все равно… скажи, если воскресим Пушкина, то будем создавать для него привычное имение и
