Потом вдали показался берег континента, Тигги визжала от восторга, рассказывала взахлеб, перебивая себя же, указывала на холмистое побережье, где ничего не усмотреть, кроме садов и кипарисовых рощ, рассказывала о руинах крепостей, которые там оставили крестоносцы, а до крестоносцев и турки, византийцы, и какие-то более древние народы. Всех она знала, называла, даже вспомнила их правителей, перечислила, победно посматривая на Мрака, а тот в свою очередь с гордостью посмотрел на Олега и Викторию: ну, кто говорил, что дурочка? Хоть и блондинка, зато специалист по мокрой подписи!

Олег помалкивал, только однажды оглянулся на красноватые руины Гисара, с этого места царь Дарий строил мост в Европу и сюда же бежал, преследуемый скифской конницей. А кто был во главе передового отряда той конницы, можно и не спрашивать, стоит только посмотреть на Мрака, тоже вспомнил, выпрямился, в глазах победный блеск.

Берег тянулся и тянулся, медленно наступал вечер, водный мир постепенно лиловеет, впереди раскрывал объятия громадный пролив, слева на холмистом прибрежье гор Малой Азии небоскребы Скутари, а на другом берегу, где уже Европа, почти неотличимые небоскребы Галаты совсем закрыли некогда возвышавшуюся на городом громадную, а теперь такую крохотную, башню Христа.

Три года назад, когда в Турции власть наконец-то взяли фундаменталисты, радикалы начали чистки среди христианского населения, эту башню пытались разрушить, Запад выкупил ее неприкосновенность ценой унизительных уступок и немалой суммой в миллиард долларов ежегодно за аренду места. Однако же экстремисты не унимаются, уже и в меджлисе восставлен вопрос, а этично ли торговаться в подобных случаях, а нужен ли нам такой президент, который идет на сделки с неверными, а не уступить ли полную власть аятолле?

Мрак перехватил острый взгляд Олега, сказал предостерегающе:

– Не вмешивайся. Не вмешивайся, понял?

Олег покосился в сторону женщин, не слышат ли, горько усмехнулся.

– Это приходится чаще говорить тебе. Забыл?

– Ладно, ты – мне, я – тебе. Не вмешивайся, пусть живут, как живут.

– Что делать, Мрак, начинается быстрое, даже сверхбыстрое отмирание так привычных нам наций, государств. Тем более социальных сословий…

Мрак фыркнул.

– Ну, насчет социальных сословий что-то не то говоришь. К примеру, феодалы давно отмерли. Или дворяне. Так что отмирание началось давно.

– То были семечки. А сейчас отомрут все… абсолютно все. Даже самый многочисленный класс, класс рабочих, и то сгинет, как только всю работу на себя возьмут специализированные ассемблеры, а это случится вот-вот. Зато, конечно, начнется создание странных государств… как бы обозвать, чтобы не выругаться…

– Государств?

– Я же сказал, еще слова такого не придумал. Но свято место пусто не бывает, не может быть на планете только одно государство! Обязательно раздробится на множество странных… странных потому, что благодаря Интернету и видеосвязи уже не обязательно жить всем компактно. Ты же видел, вон хакеры первыми себя осознали как единую общность, хотя все живут в разных местах планеты. Тем не менее – общность! Я когда говорю о государстве, то не имею в виду народ с одним языком, тем более одной религией. Может быть государство вегетарианцев, сейчас они все больше консолидируются, с Интернетом это легко.

Виктория обняла Тигги за плечи, указывала на далекий берег, Тигги счастливо верещала, объясняла, но Олегу почудилось, что Виктория напряженно прислушивается к их с Мраком разговору.

– Здесь будет болезненный социальный взрыв, – сказал он, понизив голос. – Крови прольется море. Даже в мирной Европе прольются реки крови, а здесь… сам понимаешь. Болезненность перехода в новую стадию цивилизации в том, что придется закрывать отрасли двадцатого века, если можно так сказать, и открывать – двадцать первого. Причем – очень быстро! Почти взрывообразно. Вспомни: аграрно- ремесленная экономика Древнего Мира в индустриально-промышленную Нового Времени перетекала, как замерзающая патока, но и то несла катаклизмы, социальные потрясения, «огораживание», луддизм, революции. Сейчас же целые отрасли промышленности отомрут не за века, за годы! При жизни этого поколения. Огромные заводы, на которых сейчас два миллиарда человек, уступят место компактным, экологически чистым установкам с той же производительностью, которые можно разместить в одной комнате!

Мрак пробормотал:

– Это значит, что почти два миллиарда станут безработными.

– Не почти, а все, – подчеркнул Олег. – Новые установки будут работать сами. Присматривать за ними достаточно одному специалисту не чета нынешним. С общего пульта. Так что обрушится не только прежняя политика, экономика, государства, мораль, культура, но исчезнет прежнее искусство, исчезнет… даже семья в привычном сейчас понимании.

Мрак оглянулся в сторону весело беседующих Тигги и Виктории, пробормотал:

– Да уже, считай, исчезло. Ты мог себе представить хотя бы сто лет назад, чтобы такие отношения, а? И не думают одевать купальники. Впрочем, были бы сиськи отвислые, наверное, одели бы, да?