ощутил прикосновение, вспомнил, что летел за Олегом, крепко держась «за хвост», на всякий случай сохраняя тактильный контакт.

– Еще не знаю, – донесся измененный голос, сперва даже не узнал Олега, только по знакомым словам понял, что это он. – Мы попали в… странное место…

– Спасибо, – ответил Мрак язвительно, – а я-то думал, сидим за столом! Просто свет выключили.

После паузы пришел голос, Мрак, наконец, сообразил, что в этом месте они и переговариваться не смогли бы, если бы не прикасались друг к другу:

– Мрак… это ничто.

– Не понял, – ответил Мрак озадаченно.

Он изо всех сил прощупывал локаторами пространство, переходил с жестких лучей на мягкие, с нейтрино на кварки и мэоны, но все мгновенно увязало, исчезало бесследно. Он ощутил себя мухой, зависшей в жидком бетоне.

– Так где мы?

Из пустоты, из ничто прозвучал голос:

– Нигде…

Даже через прикосновение, когда ничто не может помешать, голос Олега колебался, колыхался, словно занавеска на ветру, сминался в звуковом регистре.

– А в чем это мы?

– Похоже, – донесся голос, Мрак ощутил в нем растущий страх, близкий к панике, – мы вылетели… за Вселенную. Ты же видишь, что здесь…

Мрак сказал зло:

– Ни хрена не вижу! Хотя бы одну звезду.

Голос Олега прозвучал совсем слабо:

– Какую звезду, здесь нет даже пространства… И вакуума нет. Здесь, Мрак, нет н и ч е г о.

– Ни хрена себе, – повторил Мрак, но теперь и Олег услышал в голосе всегда мужественного друга страх.

– Мрак, у меня для тебя плохая новость.

Мрак нашел силы огрызнуться:

– А для тебя?

– Для нас обоих, – донесся истончившийся голос. – Мы в Ничто, Мрак. Или в Хаосе. В Несотворенном… В чем была и наша вселенная до Созданности. Я не знаю, в какую сторону двигаться… и, хуже всего, похоже, двигаться не можем. Вообще.

– И что нам светит? – спросил Мрак угрюмо.

– Не знаю. Мы, может быть, от нашей вселенной на расстоянии вытянутой руки, но… можем остаться здесь навсегда. На миллиарды миллиардов лет, на вечность… настоящую. Не ту вечность, что во Вселенной, Вселенная сама конечна, а вечность… вечную.

Голос прервался, перехваченный ужасом. Мраку почудилось, что Олег всхлипнул, но и сам ему ответить не мог, скованный настоящей паникой. Вот так остаться… в полном сознании, но не в состоянии шевельнуться?

– Я вроде бы могу шевелиться, – пробормотал он.

Сам ощутил, что звучит глупо, ибо шевелиться, двигаться можно только по отношению к чему-то, а если здесь Ничто, Великое Небытие, то и он будет барахтаться на месте, как двигает лапами пришпиленный булавкой жук.

Прошла вечность, потом еще и еще, наконец, через горы и хребты этих вечностей донесся едва слышный голос Олега:

– Мрак, я был не прав… мы не можем здесь пробыть до бесконечности. Я истончаюсь… Держись…

Мрак ощутил, что и он стал меньше в размерах, стиснул челюсти, еще бы: по квантовой космологии пустота никогда не может считаться в реальности пустотой, так как субатомные частицы могут спонтанно возникать в любой точке пространства и точно так же исчезать из нее за счет воздействия энергетических полей. Пустота нестабильна, и вот из его тела время от времени сами по себе выпрыгивают элементарные частицы, а замены нет. За миллиард миллиардов лет таких потерь наберется на пару атомов, за ундециллион – размоется половина массы его тела.

Правда, трудно себе представить ундециллион, это единица с тридцатью шестью нулями, но их время, похоже, пошло на второй ундециллион, масса постепенно тает, и, чтобы сберечь мышление и всю собранную информацию, он перебрасывал материю, ставил защитный слой, уже пожертвовав, как сказал бы на Земле, руками и ногами, а также и всем телом, кроме головы.

Когда начала истончаться и защита информационного слоя, хотел было попрощаться с Олегом, но уже не оставалось сил. Подумал вяло, что Олег поймет, они всегда шли плечо к плечу, понимая друг друга без слов. Он поймет. Он всегда все понимал…