– И газеты выписывают, и ящик смотрят, – ответил я. – Но – не верят!.. Охотно смотрят ваши голливудовские фильмы, но говорят – фигня, дешевка. Смотрят наши отечественные – фигня, играть не умеют, пленка плохая. Читают газеты от корки до корки – фигня, брехня на брехне, дешевые сенсации!.. И так хорошо после этого на широкой и вольной русской душе, когда чувствуешь, что всех их, гадов, раскусил, никому не дал себя обмануть!.. Но, возвращаясь к Монике и президенту, скажу, что кампанию вы провели профессионально и в обществе сдвиг проделали… если можно так сказать… нельзя?.. Фиг с ним, вы за месяц изменили сознание целого поколения. С того момента, когда суд, разбор, президент выкладывает на стол суда свой пенис, а судьи его внимательно и серьезно осматривают, измеряют, сравнивают с муляжом, который сделала по памяти практикантка из Белого дома. Все остальное неважно, даже если бы президента ждал импичмент. Но его ждало оправдание, а это только усилило лавину. В общественное сознание вошло сразу прочно и надежно: раз уж сам президент страны в своем кабинете дает отсасывать студентке, а жена даже не выразила неудовольствия, то, значится, им тем более можно все – есть пример! А жены пусть не вякают, это же так естественно: совать пенис в рот служащим… Жена тем более должна помалкивать, ей точно так же суют в рот на ее работе, и она не станет из-за такой безделицы выражать неудовольствие боссу, ведь от этого зависит и продвижение по службе, и повышение жалованья… Таким образом в вашей юсовской семье устанавливаются прочные семейные отношения уже на новом, так сказать, уровне понимания.

Он оскалил зубы, рыкнул:

– В современной семье.

– Что?

– Вообще в семье сегодняшнего дня, – повторил он, – не только в юсовской, как вы изволили…

– Да-да, верно, – согласился я. – Просто в юсовской это проявилось раньше, чем в других. И сильнее, шире. Вообще юсовцы – люди прозаически положительные. Они хотят быть правыми по закону гражданскому и ничего не хотят слышать о законах нравственности. Теперь единственным орудием самозащиты юсовца является предельный цинизм. Вы перекроили мораль во всем мире! У нас в стране семейные отношения тоже строятся по «принципу Челлестоуна».

Он польщенно показал мне большие ослепительно белые зубы по двести баксов за штуку.

– Такого термина еще нет…

– Есть, – признался я. – Я сам его ввел. Хотите, покажу «Вестник Академии Наук», там моя статья об этом принципе? С моей легкой руки уже в двух работах этот термин приняли, используют. Честное слово! Правда, пока только у нас, в России…

Он оживился:

– Позволите взглянуть?

– Дам пару экземпляров, – пообещал я. – Мне сигнальных отвалили целую пачку. Обязательно пришлю.

Он потер руки.

– Прекрасно, прекрасно! Раздам коллегам, буду ссылаться на вашу работу. Тем более что в наших кругах вас очень ценят и опасаются. И следят за вашими работами, выступлениями, изучают ваши вкусы… что для вас, ессно, не новость.

Приблизился Живков, оглядел нас неодобрительно маленькими запавшими глазками, хрюкнул:

– Переквалифицировались в болтологию?.. А там, к вашему сведению, уже едять!

Мы двинулись в обеденный зал. Хоть он обеденный, но это оказался тот же зал, где вчера ужинали. Я вздохнул свободнее. Эти люди, что продемонстрировали мощь, могли для завтрака и обеда выстроить еще по одному зданию.

Челлестоун, подумал я, Соммерг, Лордер, Лакло, Живков, Ноздрикл – все из западных стран. Из них четверо – юсовцы. Хотя себя, конечно, гордо называют американцами, забывая, что Мексика, Канада, Аргентина, Куба, Перу и еще с десяток государств тоже в Америке. Или же таким образом их молча зачисляя в свои территории. Юсовость – ползучее растение, оно способно размножаться бесконечно и готово задушить своими побегами все, что встретит по дороге.

Что характерно, трое из этих «американцев» эмигранты, все еще говорят с акцентом. Лишь один, Челлестоун, «коренной», но и он, как прекрасно знаю, сын македонских эмигрантов, переселившихся в Юсу полста лет тому…

Все четверо постоянно смайлятся, в наших инфоприемах это называется «снятие защиты противника». Лакло и Живков улыбаются не так по-идиотски, они ж европейцы, еще сохранили остатки культуры и достоинства.

Стол был накрыт, как для королей, да что там королей, короли здесь и близко не лежали. Для императоров! И молчаливые официанты, застывшие в ожидании под стенами, похожи не то на отставных фельдмаршалов, не то на нобелевских лауреатов по литературе и разным искусствам.

Кристина даже стала меньше ростом, подавленная великолепием, роскошью, что не кричит о себе, но чувствуется даже в каждом изгибе подлокотника кресла, над проектированием которых мучались целые дизайнерские институты.

Юсовцы трудились над завтраком, как будто только что высадились с их ныне знаменитого «Майфлауэра», а Лакло и Живков то ли больше подумывали про огуречный рассол, то ли все еще помнили о западноевропейских манерах, поглощали пищу сдержанно. Именно поглощали пищу, а не жрали, хавали, лопали, как вот сейчас Челлестоун…

Все верно, когда на неведомый континент прибыли первые переселенцы, они были истощены, измучены, болели всеми болезнями. С жадностью набросились на стадо диких индюшек, перебили и устроили пир – с того дня в их народе установился праздник, на котором подают именно индюшку.

Они жадно рубили ничейный лес, пахали ничейную землю, строили дома, какие хотели, а не по эскизу феодала. Добывали еду охотой, огородничеством, разводили скот, возводили первые заводы и фабрики. Изголодавшиеся, они делали свою жизнь все сытнее, богаче и богаче. И вся их жизнь была направлена на то, чтобы стать богаче. А жилища сделать крупнее, просторнее, наполнить их дорогой мебелью и дорогими вещами. Они уже догнали и обогнали соседей из тех стран, откуда бежали от нищеты и голода, теперь соревновались друг с другом.