Гм, но время другое, так что заговор мог быть не из-за денег или власти. С этим примитивизмом разобрался бы в два счета... А если по идейным соображениям? Это похуже - разберись в современных идеях!

Выскользнув из терема, он добрался до центра городища. Посреди площадки стоял высокий помост из дубовых колод. В центре помоста острием вверх торчал огромный меч. Николай медленно подошел ближе. Историки отмечали, что воинственные скифы-кочевники поклонялись только мечу...

Но как же тогда с культом богини Даны, воплощением воды, именем которой названа лучшая из рек - Данапр? Этот культ ведет начало из каменного века!

В сотне шагов на огромных валунах стоял исполинский котел, размером с двухэтажный дом. Жертвенный котел, которым пользовались только перед великими походами.

На площадь неторопливо въехала телега. Полуголый скиф, блестя потной загорелой спиной, сбросил на землю жиденькую вязанку дров. Между помостом и жертвенным котлом стояли столбы с железными крюками, но только к одному из них была привязана тощая коза.

- Коло!

Николай оглянулся. К нему спешил огромного роста атлет. Он улыбался во весь рот, синие как небо глаза удивительно ярко горели на загорелом лице. Фигура у него была развита безукоризненно, белые волосы развивались красиво.

- Как я рад! - заговорил атлет еще издали. - Слышал о твоем подвиге!

- Да какой там подвиг, - ответил Николай настороженно. Атлет был очень красив, а Николай не любил красивых мужчин. И фигура у незнакомца слишком красочно мускулистая.

- Еще какой, - заверил атлет.

Он дружески обнял его за плечи, и у Николая перехватило дыхание. Руки атлета были из железа. 'Тут и каратэ не помогло бы, - подумал Николай опасливо. Он с уважением измерил взглядом выпуклую как бочка грудь незнакомца. - Нунчакой разве что...'

- Признаться, - сказал атлет, - когда батя плел басню, как моя мама пыталась ускользнуть от него на берегу моря... Все благополучные семьи любят вспоминать первое знакомство! Умиляются, роняют слюни... Батя рассказывал, что мама то в рыбку перекидывалась, то в ящерицу, то в пламя... Помнишь эту красочную басню? О ней даже кобзари поют! Всякий раз у него получалось страшнее и страшнее. Я решил, либо привирает, либо, так сказать, иносказательно... Он у данайцев научился всяким вывертам... А вот сегодня ты всех ошарашил! Р-р-раз - и в дракона!

- Гм, - сказал Николай в самом деле ошарашено. Он спешно рылся в памяти. '... то в рыбку, то в ящерицу, то в пламя...' По данным Аристея и прочим, это была Фетида, которую ловил Пелей. Пелей, Пелей... 'Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса Пелеева сына...' Ура, вычислил! - Ты, Ахилл, того... у родителей свои игры. Нам ли доискиваться, где привирают в воспитательных целях, а где проговариваются?

Ахилл расхохотался:

- Ты прав, не наше дело. Войска бы снарядить! Побратимы зовут на помощь. Наш долг, наша честь...

Николай с натугой собрал крохи, что застряли в голове:

- Но ведь наша кровная родня в Трое? Наши предки Аполлон и Посейдон складывали Лаомедонту крепостные стены, к тому же Трою населяют родственные нам племена. Два сына Приама: Троил и Дий напоминают о нашем родстве...

Ахилл хмыкнул:

- А другой наш предок, я говорю о Геракле, с аргонавтами взял эту Трою и сравнял с землей! Дело не в кровном родстве. Если свой - гнусная тварь, то я все же должен стоять в стороне? Троя - угроза всему цивилизованному миру. Оторвавшись от Днепра-Славутича, совсем озверели, одичали... Гнездо разбойников! Целый народ стал жить разбоем. Нет, я не признаю такую родню. Если удастся сравнять Трою с землей и на этот раз, то по непроверенным данным волхвов, оттуда спасется самый благородный из героев и даст начало новой ветви нашего народа!

- Эней был парубок моторный.

И хлопец хоть куда казак...

- Во-во, - сказал Ахилл. - А есть и такой вариант: Эней был удалой детина и самых хваткий молодец... Но если Трою не разрушить, то Эней с места не сдвинется! Ее же не разрушить, если я не приведу железо- латных воинов...

Николай покосился на его железные поножи. Троянцы и ахейцы сражаются медным оружием, появление дружины Ахилла резко изменит ход битвы...

- Когда выступишь? - спросил он.

- Может быть, даже никогда, - ответил Ахилл яростно. - Охочих людей много, но как их снарядить? Пообносились, пропили все, кроме мечей! Как друга прошу, посодействуй.

- У нас это бывает, - согласился Николай. - Запорожцы... Думаю, эту проблему решим. Но стоит ли ехать в чужие страны, чтобы сложить головы? Разве те же волхвы не напророчили тебе погибель?

Ахилл потемнел лицом, но тут же отмахнулся:

- Тут меня ждет еще худшая погибель. От старости. Помру, и жаба за мной не кумкнет. И никто не узнает, где могилка моя!

Проблемы, думал Николай встревожено, когда они расстались с Ахиллом. Есть же чудаки, что мечтают о жизни в прошлом! Думают, что тут тишь да гладь, Сварогова благодать...

Осматриваясь по сторонам, он добрался до крепостных ворот. Сложенные из огромных бревен, они выглядели несокрушимыми, которым стоять вечно.

Ворота были открыты. Между створками прохаживался взад-вперед обнаженный до пояса мужчина огромного роста. Литые плечи и грудь в буграх мышц, к широкому поясу приторочен длинный меч.

Когда мужчина повернулся к Николаю спиной, тот чуть не осел от изумления на землю. Богатырь оказался... крылатым!

На правую ногу воина надето железное кольцо, от него массивная цепь тянется к толстому крюку в стене башни. Цепь зло громыхала. Могучие крылья беспомощно повисли, мужчина с тоской всматривался в безоблачное небо.

В ворота проскользнул юркий мужичонка с мешком за спиной. В мешке что-то возилось и верещало. Завидев крылатого богатыря, мужичонка торопливо сдернул войлочную шляпу, поклонился:

- Испослать тебе, Потык - большая птица! По небу тоскуешь?

Богатырь покосился угрюмо, буркнул:

- Какое там небо... Дождика бы! Чтоб пыль прибило.

- Будет дождик, - пообещал мужичок. - Боги видят тебя, заступник наш! Знают, на какую трудную долю обрекся, добровольно приковавшись к воротам нашего славного Киева!

Николай потихоньку попятился, не отрывая от крылатого богатыря зачарованного взгляда. Так это и есть Михайло Потык? Его самоотверженный подвиг сохранится в памяти народной, переживет реформы, навеки останется на гербе Киева!

Богатыри, драконы, думал он потрясенно. Ничего себе беззаботное прошлое! Времечко... Жаль, что ничего не сохранилось. Правда, эту грустную тенденцию можно проследить по греческой мифологии, там жили спокойнее, социальных катаклизмов 'а ля рус', 'а ля скиф' не случалось, потому источники сохранились лучше.

В греческом эпосе три поколения героев. Старшие - это титаны: Менетий, Прометий, Атлант, Тантал, которые воевали с самими богами. Средним: Гераклу, Персею, Беллерофонту и другим - с богами воевать кишка тонка, зато очистили землю от чудовищ. А младшее - самое слабенькое. Ни с богами, ни с чудовищами: дрались друг с другом. Так и перебили всех. Ахилл, Гектор, Аяксы, Одиссей...

Четвертого поколения уже не было. Эллины так передрались, что и самой Эллады не осталось. Разве что новогреки, как называют их словари, то есть, помесь славян, заселивших Пелопонесс, турков и остатков автохтонного населения...

Здесь, видимо, та же история. Старшее поколение героев: Сварог, Пуруша, Велеты, Полканы, Чугайстырь и другие, среднее - Святогор, Микула Селянинович, Вольга, Самсон, Дубыня, Тур... Младшие - уже христианского времени: Муромец, Добрыня, Попович и другие. Четвертого, увы, не было. Есть только красочная былина о гибели киевских богатырей во главе с Муромцем.