Беркут сказал скептически:

– Но выполнит ли? Что-то не верится.

– Выполнит, – буркнул Ковакко угрюмо. – Иначе бы не говорил. Он почему-то твердо убежден, что мстить не будет. Более того, он заявил опять же при всех, что сам был виноват. И что он получил сполна за свое вероломство.

Миш медленно поднялась, по ее бледному лицу покатились крупные блестящие слезы. Глаза сверкали как звезды. В них было то странное выражение, которое Хакама назвала бы… если бы не испугалась этого слова и не сказала резко:

– Да, он был вероломен и был убит справедливо! Хорошо, если он хоть в чем-то сознал свою подлость. Но мы отвлеклись. Почему не хочет идти мстить его сын Скиф? Ведь он только и мечтал, чтобы добраться до родной матери и срубить ей голову!

Миш опустилась на сиденье. На бледном лице глаза все еще сияли, как звезды, но на щеках заблестели мокрые дорожки. Слезы катились непрерывно, срывались с подбородка мелкими блестящими жемчужинами.

Ковакко покосился на нее, потом взгляд испуганно метнулся к Хакаме, колдун развел короткими ручками.

– Колоксай взял со Скифа слово, что тот мстить не будет. Твердое нерушимое слово. И вдобавок проклял! Что если, мол, сын нарушит слово и убьет свою мать, то сам умрет в тот же день. А утром Колоксая уже в Гелонии не было.

В напряженной тишине Беркут спросил настороженно:

– А куда ж он делся?

– Уехал, – огрызнулся Ковакко. – Улетел, исчез!.. Есть много путей исчезнуть из города незаметно. Например, ночью, когда всякие беркуты спят. Правда, они спят и днем.

В зале словно бы похолодало. Беркут недовольно ерзал, недобро поглядывал на болотного колдуна. В тишине раздался прерывающийся голос Миш:

– Куда? Куда он ехал?

– Незнаемо, – ответил Ковакко и снова суетливо развел короткими ручками.

И снова прозвучал злой голос Хакамы:

– Миш!.. Ты говоришь так, будто готова за ним поехать!

Миш выпрямилась, бледная, решительная, но с сияющими глазами.

– Поехать? Побежать!

– Миш, что ты говоришь…

– Хакама, прости, но тебе не понять… Если бы я могла побежать за ним… вымолить у него прощение, то, может быть, все у нас было бы иначе.

Голос ее прерывался, в нем были страх, мольба, стыд, раскаяние. Маги в неловкости отворачивались, старались не встречаться с нею взглядами.

Россоха нарушил молчание тихим покашливанием. Проговорил негромко:

– А за Колоксаем в самом деле не проследили? Ни наши, ни сами гелоны?

– Нет, – ответил Ковакко.

– Жаль… Это могло быть не просто любопытно.

Беркут нахмурился, кивнул:

– Да, ты прав. Колоксай слишком… слишком герой. А герои так просто не уходят. А тем, кто остается, забывать о таких… ушедших не стоит.

– Полагаешь, что он может прийти за нами?

Беркут скривился: этот трус Ковакко чересчур прям, дальше своего объемного живота и трусливого носа не видит и смотреть не хочет.

– Он герой, – напомнил он. – А герои редко поступают как… просто люди.

– И что же?

– А то, – сказал Беркут медленно, словно объяснял деревенскому дурачку, – что пути героев невозможно предугадать, как невозможно и предусмотреть, где появятся, как появятся и с чем появятся!

Он старался не смотреть в сторону Миш, что сперва только выпрямилась при его словах, потом даже приподнялась и, только когда на нее начали оглядываться, опомнилась и села. Но глаза ее стали еще больше, трагичнее, а умоляющее выражение она даже не пыталась скрыть.

Ковакко снова развел ручками, что-то мямлил. Хакама поднялась, хлопнула в ладоши. Голос ее был мягким, мурлыкающим, но теперь в нем сильнее звучали жесткие деловые нотки:

– Увы, на какое-то время мы его потеряли. Так что давайте пока о том, что у нас есть. Итак, в землях Гелона сейчас правит Скиф. При нем Богоборец, о котором известно, что он потерял свою мощь точно так же, как и мы. До этого момента все шло до мелочей точно по звездным картам. Да и сейчас, наверное, идет, это мы что-то не все понимаем. Однако они не собираются идти войной на царство Миш, как мы рассчитывали и к чему подталкивали. Вопрос: что нам предпринять в этом, изменившемся случае?

Маги молчали. Хакама видела, как морщится Россоха, ему вообще не нравится столкновение с Богоборцем, как кривится Беркут, который любит простые решения. Вот если бы Олег поддержал Скифа с его местью, то все было бы просто… В земли Миш попасть непросто, а в единственном горном проходе, ущелье Красного и Черного Меча, нестройное воинство гелонов встретят отборные войска. Какими бы ни были героями эти Богоборец и сам Скиф, но против них выступят тысячи таких же героев.

Хакама сказала раздумчиво:

– Если нет вариантов, как заманить их в земли Миш… то придется нам самим идти в Гелонию.

Маги в нерешительности переглядывались. Понятно, в обороне легче всегда. К тому же здесь уже укрепились. А идти в земли Гелона… Говорят, он крепил свою молодую державу как никто другой. Стены крепки, в подвалах немерено зерна, мяса, а в самой крепости бьют обильные родники, так что воды вдосталь.

Короед сказал торопливо:

– Давайте все же искать, как их заманить снова! Это надежнее.

Хакама засмеялась, стараясь как-то поднять упавшее настроение чародеев.

– Конечно, конечно!.. Будем искать. Но мы ограничены во времени.

– Почему?

– Не знаешь? – удивилась Хакама. – Ах да, тебя не было на том… роковом собрании. Или был? Ну, когда создавался этот Совет Семи Тайных! Словом, Богоборец допустил небольшой промах. В своей самонадеянности он назвал день и час, когда родился! Более того, указал место, где появился на свет. Я тщательно проверила все звездные карты, сопоставила, и… все карты говорят, что он погибнет в день Битвы Муравья с Рекой! Я давала проверить свои расчеты Беркуту и Ковакко. Потом меня проверил Россоха, знаток звездного неба. Да, именно в день Битвы Муравья с Рекой прервется жизнь этого человека, которого мы зовем Богоборцем. А что после этого дня… уже полная тьма. Звезды молчат. Возможно, в потусторонний мир не могут смотреть даже звезды.

Короед спросил недоверчиво:

– Но не значит ли, что Богоборец погибнет в этот день все равно? Даже если мы не вмешаемся?

Хакама кивнула.

– Хороший вопрос. Я верю, что если мы даже не шелохнем пальцем, то он либо объестся и помрет, либо его ткнут ножом в пьяной драке, либо ему свалится на голову камень с крыши… Но, возможно, звезды избрали орудием его смерти именно нас?.. В любом случае я хочу присутствовать при его гибели. К тому же наши желания совпадают с желаниями нашей могущественной союзницы, владетельной Миш. У нее есть сын, доблестный Агафирс, которому уже тесно в его крохотной стране! А вот армию он собрал и подготовил очень большую и сильную.

Россоха вскочил в тревоге:

– Вы что же, в самом деле готовы идти на это безумие?

– Какое? – спросила Хакама ядовито.

– Идти на Гелонию!

– Мы идем на Богоборца, – уточнила Хакама. – Гелония нас не интересует, но она интересует владетельную Миш. И ее сына, доблестного Агафирса. Так что каждый из нас очень заинтересован в этом