– Спасибо вам, добрые люди! – прокричал Зандарн. – Спасибо!

Он едва удержался, чтобы не бросить им мешочек с золотыми монетами, привычный жест, ведь Изигорн и Тимис несут за ним еще, тцар не может без щедрых жестов, но, к счастью, уставшие за день стражи не заметили ни холеного лица, ни изнеженных рук, которые, как ни пачкай землей, все же выдают вельможу.

Тимис догнал по ту сторону ворот, кивнул, Изигорн и тцар двинулись за ним. Ночь еще не опустилась на город, факелы только начинают зажигать, да и то лишь в темных углах, однако народ уже сонный, благодушный. Никто не поинтересовался, откуда чужаки и зачем, а что чужаки – видно сразу, своих в таком маленьком городке знают всех в лицо.

– Сюда, – приговаривал Тимис, – а теперь сюда…

Когда они прошли почти весь город, Изигорн сказал сварливо:

– Великий тца… прости, Зандарн! Мне кажется, этот дурень сам не знает, куда ведет нас. Дальше дорога упрется в стену. Вот увидишь.

Тимис таинственно улыбнулся:

– Вот там самое интересное…

Дорога вскоре вовсе исчезла под ногами, а тропка в сгущающихся сумерках потерялась. Густая тень уже легла на землю, только зловеще красным блистала старая разрушенная башня. Трава и мелкие чахлые деревца в трещинах казались щупальцами страшного зверя. Изигорн снова начал ворчать, уже и сам Зандарн нахмурился, ноги устали, как вдруг Тимис вскрикнул:

– Вот ее домик!

Из-за поворота выдвинулся светлый дом, похожий на игрушечный, настолько красиво и чисто украшен, к тому же этот крохотный заборчик, смешная калитка, через которую переступит даже коза…

У калитки на столбе уже горел смоляной факел. От него хорошо и бодряще пахло, взвивались легкие искорки и тут же исчезали в темнеющем воздухе. Чуть ниже под факелом к столбу прибита широкая медная пластина с красивым медным кольцом в виде золотой змеи.

Зандарн взялся за медное кольцо, холодный металл приятно холодил разогретые долгой скачкой, а потом ходьбой в гору пальцы. Слышно было, как звон медленно и тягуче потек в глубь сада.

Изигорн и Тимис, непривычно жалкие в грубых одеждах простолюдинов, стояли за его спиной. Зандарн оглядел их с головы до ног, губы изогнулись в насмешливой улыбке. Таким изможденным и усталым людям ни одна душа не откажет. А он все-таки еще орел, усталость едва чувствуется, а от одной мысли, что в этом доме живет одинокая молодая женщина, не знающая мужчин, тут же привела в буйный восторг, а в низ живота с готовностью устремилась тяжелая горячая кровь.

С той стороны домика послышались легкие шаги. На дорожке, посыпанной блестящим песком, показалась молодая девушка. Дыхание остановилось в груди Зандарна. Девушка, открывшая калитку, оказалась грациозной, как молодой олень, чистой, как рыбка в горном ручье, и прекрасной… как весна в землях его детства. В ее больших невинных глазах он прочел участие, а в изгибе молодого развитого тела угадал скрытую страсть, которая запечатана волшебными печатями до поры до времени… и которую сорвет кто-то из мужчин!

– Здравствуйте, – сказала она первой, ее нежный голос тут же воспламенил его душу. Он видел, как вздрогнули и разогнули спины Изигорн и Тимис, Изигорн даже попробовал лихо подкрутить повисшие усы. – Вы, судя по одежде, нездешние?

Зандарн наконец совладал с голосом, проговорил все еще потрясенно:

– Да… да-да… Но мы никак не ожидали, что здесь живет такая красавица. Пожалуй, мы пойдем дальше… Негоже нам, троим мужчинам, проситься на ночлег в дом молодой женщины, где, как видно, нет мужчины, чтобы открыл дверь…

Девушка ласково улыбнулась:

– Ты прав, в этом доме нет мужчин. Зовут меня Ляна, я управляюсь с домом одна. Заходите!

Изигорн и Тимис сделали движение к калитке, но Зандарн сказал поспешно:

– Нет-нет, мы не станем!.. Прости, что потревожили. Мы не станем подвергать сомнению твою репутацию…

Тимис покосился на тцара и вдруг с удивлением понял, что тот говорит совершенно искренне. В этот миг, очарованный красотой и невинностью чудесной девушки, он в самом деле сейчас попятится, и им придется либо ночевать в какой-нибудь конуре, либо возвращаться несолоно хлебавши.

– Хозяйка дома, – заявил он, – знает, что говорит! А ты забыл, какой путь мы проделали?

Он говорил намекающе, Зандарн покачал головой, но заколебался, а девушка сказала приветливо:

– У меня есть свободная комната, там проведете ночь. А ужин я сейчас приготовлю.

Она отошла от калитки, Зандарн сделал первый шаг, все еще колеблясь. В этот момент его ноздрей достиг запах ее чистых свежих волос. Тимис, что шел следом, видел, как воспламенился тцар, выпрямился, задышал чаще, а глаза налились кровью. Теперь его никто не остановит, понял Тимис, и уже спокойнее вошел следом.

Дорожка с золотым песком повела их вдоль дома, повернула. Зандарн увидел легкое ажурное крылечко, еще одна дорожка убегала в глубину сада. Огромная каменная стена с готовностью прогнулась, принимая вторжение молодых свежих деревьев. Она даже нависла козырьком, так что часть сада оказалась под надежной крышей.

– Заходите, – сказала Ляна ласково. – У меня там почти нет лишней мебели, не споткнетесь!

И все же Зандарн спотыкался, натыкался не только на мебель, но и на стены, ибо как оторвать глаза от чудесной девушки, что двигается по комнате то как легкое облачко, то стучит босыми пятками, как олененок копытцами, а смех ее рассыпается, как серебряные колокольчики?

Тимис видел, что лицо тцара было не просто довольное, а счастливое. Глаза горят, как у голодного льва, что подстерег на водопое молодую антилопу. Изигорн ревниво хмурится, и Тимис приосанился еще больше, победно огляделся и Изигорна едва не похлопал по плечу, как верного, но туповатого слугу.

Зандарн чувствовал, как остатки усталости уже выдуло из его сильного тела. Все трое сидели за столом и молча наблюдали за хлопочущей на кухне девушкой. На открытом огне в котле начала закипать вода, а рядом над багровыми углями разместилось на вертеле мясо толстого молодого зайца. Ляна добавила в варево пахучих трав, зайца на вертеле поворачивала, побрызгала слабым вином. Аромат достиг ноздрей тцара, он шумно задышал, лицо начало наливаться кровью.

Тимис шепнул:

– Потерпи. У меня самого там тяжело, но не спеши, насладись…

– У меня кровь уже кипит, – шепнул тцар. – Я готов наброситься на нее прямо сейчас! Я еще не встречал такой чистоты и невинности… и вместе с тем – такой, такой… эх, я весь в огне!..

Ляна быстро и ловко налила в три глубокие миски суп, тцар жадно пожирал глазами ее разрумянившиеся щеки. Изигорн придвинул к себе миски ближе, жадно вдохнул, охнул:

– Я нигде-нигде… Гм, во всех странствиях не встречал такого замечательного супа.

Ляна ответила, смеясь, довольная:

– Ты еще не пробовал!

– Уже чую, – пробормотал Изигорн. – Запах не обманывает.

Тимис молча принялся хлебать суп широкой деревянной ложкой. Тцар слышал его довольное мычание. Тимис обжигался, но хлебал жадно, словно никогда не знал его тцарской кухни.

Он все пожирал глазами Ляну. Она ответила ему откровенным взглядом, он видел по ее смеющимся глазам, что она хорошо понимает его состояние. И даже сочувствует. Ей это льстит, но…

– Достойная хозяйка, – сказал он хриплым от страсти голосом, – говорят, что никто еще не ушел из твоего дома, которого бы ты не накормила досыта. Но мы, уж прости за правду…

Изигорн и Тимис насторожились. Изигорн толкнул ногой Тимиса, и у того стало видно мелькающую от миски ко рту ложку.

– …мы из дальней страны, – продолжил тцар. – А у нас там такой обычай, которого мы не смеем нарушить. Хозяйка, подавая на стол, должна сбросить с себя все одежды. Только тогда мы можем… есть.

Изигорн и Тимис застыли. Ляна задумалась, на ее прекрасное лицо набежала тучка. Глаза потемнели. Голос прозвучал задумчиво: