бога.
В покоях Гелона было мрачно и тихо. Сам Гелон сидел за столом, уронив голову на кулаки. Олег остановился у окна, далеко за городом в неприятно белесом небе повисло черное облако. Очертаниями напоминало быка, Олег еще во дворе слышали жутковатые воспоминания о Черном Быке Велетов, что однажды спустился с гор, вытоптал поля, снес две деревни и ушел, не обращая внимания на попытки с ним сразиться. Вот такое же облако и тогда висело трое суток…
Облако медленно превращалось в тучу. Там гремит громче и громче, а молнии сверкают ярче и злее. Облако повисло над развалинами храма, где три дня тому пытались свершить обмен, но Колоксай так и не появился, как подземные боги не прельстились на предлагаемые жертвы. Им все еще предлагают, городские и ближнесельские уже испробовали себя все, сейчас подоспели из дальних деревень и сел, на жертвенную плиту становятся все новые добровольцы…
В коридоре послышались сердитые голоса. Окоем выглянул за дверью, переговорил, а вернулся, поддерживая под руку измученного чародея, что сумел побывать в подземном мире.
Скиф услужливо придвинул обоим кресла. Чародей рухнул, ему сунули кубок с вином, жадно отпил, перевел дыхание, снова припал к кубку, медленно запрокидывал, а с каждым глотком бледное лицо розовело, а глубокие горькие складки становились мельче.
И все же, когда поставил кубок, глаза оставались сухими, как осколки слюды, а голос потрескивал, подобно сухому дереву под ударами ветра.
– Прости, тцар, – проговорил он с трудом. – Прости… Похоже, неверно истолковали слова подземных владык…
Олег молчал, а Гелон молвил с мрачным спокойствием:
– Говори. Меня всегда страшило приближение этого дня.
Чародей покачал головой:
– Ты не понял. Владыки подземного мира не отказываются от обмена!.. Но ведь Колоксай – герой. Он сын богини Даны и простого смертного, который вскоре сам стал богом. Понимаешь?
Скиф прорычал в нетерпении:
– Зато я не понимаю! Говори, да побыстрее!
Чародей, нисколько не обидевшись на выходку юнца, от усталости даже не заметив, продолжал так же сдержанно успокаивающе:
– Они согласны, тцар. Согласны! Но обмен должен быть равным. Они не хотят отдавать героя за простолюдина, который в своей жизни не сумел защитить даже жену от пьяного соседа… Не хочется говорить добрых слов о подземном мире, но, тцар, разве в нашем не так?
Олег спросил:
– Сколько народу предлагалось? Какие?
Чародей повернул голову, глаза его были тоже зеленые, только темные, с коричневыми крапинками.
– Ты… из волхвов? Когда на тебя смотрю, у меня на загривке шерсть шевелится, будто я… не знаю кто. И мороз по коже… Не поверишь, но не нашлось человека, который не предложил бы свою жизнь в обмен на жизнь Колоксая. Не потому, что любят Колоксая! А потому, что любят и боготворят нашего тцара. Гелона.
– И… всегда отказ?
– Всегда.
В мертвой тишине был слышен тяжелый неумолчный гул, словно к городу подступило море, волны с шумом накатывают на камень городской стены.
Скиф спросил с надеждой:
– Олег, а ты… ты что-нибудь придумал?
– Нет, – ответил Олег. – Я не вижу выхода.
Гелон посмотрел на всех, встал, красивый и ладный. Все головы повернулись в его сторону. Он сдержанно улыбнулся, но глаза оставались грустными.
– Утро вечера мудренее, – проронил он сдержанно. – А летние ночи коротки… Подождем.
Окоем сказал сварливо:
– Ты говоришь так, словно утром решение будет обязательно.
– Не знаю, – ответил Гелон. – Просто я надеюсь. Просто надеюсь!
Ночью Олег спал неспокойно, все время от кого-то убегал, прятался, огромные мохнатые лапы хватали за горло и душили. Он падал с обрывов, срывался в пропасти, сердце замирало в ужасе, но проснуться не удавалось, и так, разбитого и покалеченного, его клевали, топтали, бодали и лягали, а он плакал и кричал в ужасе…
Проснулся от шума, топота, грохота сапог. По лицу стекают горячие струйки пота, рот раскрыт, горячее дыхание вырывается часто, как у мелкого, но злого дракона. Рядом с хриплым воплем вздыбилось нечто страшное, Олег непроизвольно сказал слово Замерзания, оно прозвучало пусто, со стыдом вспомнил, что придется отвыкать от привычек мага, если не хочет потерять голову.
Скиф рывком сошвырнул с головы легкое одеяло, сонный, но в руке меч, лицо перекошено яростью, глаза безумные, готовится отдать жизнь недешево…
– Тихо! – велел Олег.
В коридоре взволнованные голоса звучали все громче. Олег прислушался, приоткрыл дверь. К лестнице пробежал молодой воин с факелом в руке, голоса доносились снизу. Звякало железо, но знакомого лязга, когда сшибаются мечи, пока не слышно.
Скиф выскользнул следом, Олег слышал за спиной шумное горячее дыхание. Снизу по лестнице поднимаются люди, слышен тяжелый топот. Факелы бросают тусклые блики на лица, а в середине идет высокий мужчина в доспехах. Светлые золотые волосы падают на широченные плечи, а когда он поднял голову, на Олега в упор взглянули ярко-синие глаза!
– Наконец-то, – выдохнул незнакомец. – Хоть одно знакомое лицо…
Он шагнул к Олегу, раскинул руки. Олег сказал потрясенно:
– Колоксай!.. Все-таки удалось… Как же им все-таки удалось…
Они обнялись, сопровождающие воины возбужденно переговаривались. Красный свет факелов бросал тревожный отблеск на суровые лица с горящими глазами.
Внизу поднялась суматоха, кто-то вскрикнул дурным голосом, но все больше голосов повторяло: «Гелон добился!»… «У Гелона все получилось!» «Его отец уже во дворце!» Примчался полураздетый Угарч, ахнул, увидел огромного воина в доспехах, отшатнулся, а потом глаза расширились в узнавании:
– Отец… Отец Гелона?.. Быстро разбудите Гелона!.. Свершилось!
Несколько человек бросились наперегонки, а Колоксай все еще не выпускал Олега, пальцы его были горячими и твердыми, как железные крючья. Он всматривался с жадностью, затем с великим недоумением огляделся по сторонам.
– Где это я?.. Это ж мир живых! Это ты меня вытащил? Как удалось?
Скиф дрожал, лицо стало бледным, а глаза блестели, то ли от сильнейшего возбуждения, то ли от слез. Олег повернул Колоксая за плечи.
– Взгляни, – сказал он просто. – Разве я не обещал тебе троих сыновей?
Колоксай смотрел на молодого статного воина, которого всякий тцар с гордостью назвал бы сыном. Щеки Колоксая побледнели, он с мольбой оглянулся на Олега.
– Это… ты не шутишь?
– Я не шучу, – ответил Олег тихо. – Это твой сын.
Кадык Колоксая дернулся. Скиф замер, даже не дышал, его синие глаза не отрывались от лица Колоксая. А Колоксай смотрел на Скифа во все глаза и явно не знал, что сказать, ибо богатырь с ним вровень, та же ширь в плечах, тот же узкий стан, те же яркие синие глаза, только вместо золота на плечи падают волосы черные как смоль… а он все ждал увидеть ребенка в колыбели!
Скиф дышал часто, лицо начало дергаться, из блестящих глаз внезапно покатились слезы. Олег увидел, как черты лица воина задрожали, как отражение в озере, а сквозь них проглянуло лицо ребенка с блестящими глазами, полными слез.
Скиф всхлипнул, шагнул, раскинул руки. В помещении раздался его вскрик, мужской и одновременно
