Наконец доктора вышли, заперли дверь и стали подниматься вверх по лестнице, но тут Косицкий спросил ассистентов:

- А дверь на улицу вы заперли?

- Вы же сами запирали, ключ в вашей связке, - сказал ассистент.

- Ты слышал? - шепотом сказала Серафина. - Там есть выход.

- Только нам к нему не попасть, - буркнул Алик, выбираясь из укрытия. - Потом, не забывай о заборе.

- Подожди! - возбужденно заговорила Серафина. - Это, если я не ошибаюсь, торец здания, так? Тот самый, от которого начинается забор.

- Да, кажется, - неуверенно подтвердил Алик. - Это старый врачебный корпус, здесь больные не лежат.

- Правильно, больные в том крыле, а с этой стороны, - Серафина постучала по стене, - дверь выходит на улицу.

- Но нам от этого не легче, - вздохнул Алик. - Идем в Палаты, пока нас не хватились.

Как ни тяжело было Серафине в этом признаться, Алик оказался прав. Пользы от того, что из подвала есть выход на волю, им не было никакой. Подвал на замке, а ключи у доктора Косицкого. Отмычку сделать не из чего. Да и рискованное дело - отмычка, можно лишь испортить ею замок. Доктора не преминут это заметить, сделают свои выводы, и тогда - тогда начнется такая охота, что не спрячешься.

Серафина и Алик больше не рисковали сидеть в нише, и поговорить им теперь удавалось только на прогулках. Както раз Алик поделился с Серафиной очень интересным своим наблюдешюм.

- Ты никогда не замечала, как этот доктор Косицкий на тебя смотрит?

- Нет, а что? - удивилась Серафина.

- Ну конечно, ты так увлеклась игрой, что ничего вокруг не видишь, - сердито сказал Алик. - А ты обрати внимание, как он на тебя смотрит, когда проходит по коридору.

- Вот не замечала! - с искренним недоумением сказала Серафина. - Ты думаешь, он о чем-то догадывается?

- Догадывается он или нет, а ты очень симпатичная сумасшедшая, - заметил Алик. - Даже что там, настоящая красавица, несмотря на этот ежик у тебя на макушке.

Тут Серафина стала вспоминать, что всегда - на осмотрах в палате ли, в кабинетах - доктор Косицкий что-то слишком долго занимается с нею. Серафине почему-то всегда казалось, что доктор ее подозревает, и она старалась вовсю, валяла дурака. Так вот, значит, чем объясняется столь пристальное внимание Косицкого.

- Вот козел! - возмутилась Серафина.

- Но у него ключи, - заметил Алик.

- Господи меня помилуй! - забыв о том, что ее могут услышать, возопила Серафина.

-- Если бы я мог, то занялся бы этим сам, да только он не педераст, - с сожалением сказал Алик.

- Ох! Мужчину! Но я не могу! - заскулила было Серафина.

- А тебе не все равно - гнить в психушке с невинностью или без? - грустно поинтересовался Алик. - А тут хоть малейший шанс.

'Верно, ведь это шанс и, кажется, единственный', - уныло подумала Серафина.

- Может, он брезгует сумасшедшими? - кисло заметила она.

- Вот не заметил, - усмехнулся Алик.

Теперь Серафина стала приглядываться к Косицкому. Раз в неделю доктор самолично осматривал пациентов и делал им новые назначения. Проводил прием он в кабинете терапии и в присутствии медсестры. Больных приводили по очереди. Некоторые 'тихие' приходили сами.

Накануне Серафина выклянчила у медсестры карандаш и несколько листов чистой бумаги. Теперь она играла с упоением, как будто и в самом деле держала экзамен на актерский факультет. Она торжественно заявила всем, что начинает писать трактат о превращении женщины в Тарзана. При этом она на всеобщее обозрение похвалялась своими мускулами. Собрав вокруг себя сумасшедших, она говорила им:

- Мне страшно повезло, что я попала в этот прекрасный институт, - при этом она закатывала глаза и восхищенно обводила взглядом стены и потолок. - Здесь такие великолепные доктора - от их назначений мои мускулы увеличились вдвое!

Она несла несусветную чушь, а завидев кого-либо из врачей, повисала на перекладине и раскачивалась, как обезьяна. За неделю она проела всем печенки своим трактатом - настырно совала его докторам и требовала резолюции. Ученые доктора хватались за головы, грозя посадить неуемную пациентку под замок, если она не перестанет докучать занятым людям.

Но и в кабинет врача она вошла с папкой под мышкой и, выражая всем своим видом гордость и самолюбование, без приглашения уселась на стул. Она вперилась в доктора выпученными глазами фанатика и, не дожидаясь вопросов о самочувствии, разложила уже порядком потасканную диссертацию.

- Мне нужен совет компетентного человека по поводу моего трактата, - широко раскрывая шалые глаза, заявила она. Доктор, вы не могли бы мне дать такой совет?

Тут она пустилась в длинные и путаные разглагольствования. Медсестра морщилась и удивлялась про себя, отчего доктор не выгонит прочь эту сумасшедшую дуру.

- Олечка, принесите мне истории болезней, а мы с тобой, Сима, посмотрим твою диссертацию, - сказал Косицкий.

Медсестра фыркнула и вышла. Доктор велел Серафине раздеться, что та очень охотно проделала, и стала демонстративно вертеться перед зеркалом. Забыв о своих докторских обязанностях, Косицкий смотрел на нее смятенным взглядом.

- Да вы не меня осматривайте, а мою диссертацию, - важно сказала Серафина. - Я бы попросила вас, доктор, выписать мне побольше порошков - это прекрасные анаболики!..

- Разумеется... Ну, разумеется, - наконец выговорил Косицкий. - Мы сегодня обязательно посмотрим твою диссертацию, а пока одевайся, мне нужно вести прием.

- Помните, вы обещали, - капризно сказала Серафина и напоследок прихватила с докторского стола несколько чистых бланков. При этом она краем глаза заметила в кармане халата Косицкого тяжелую связку ключей.

Весь этот день и весь следующий Серафина ходила важная и сообщала всем и каждому, что сам доктор Косицкий будет смотреть ее диссертацию. На прогулке она договорилась с Аликом, что он каждую ночь будет ждать в нише под лестницей, потому что она еще не знала, когда Косицкий соблаговолит сдаться. Это было опасно, но капитуляции доктора оставалось ждать недолго. Так оно и вышло.

* * *

Так, начиная с этого вечера, события сдвинулись с мертвой точки и понеслись бешеным галопом.

Примерно раз в неделю у доктора Косицкого бывали ночные дежурства. Именно в эти свои ночные дежурства он зачем-то очень часто спускался со своими ассистентами в подвал. Но в эту ночь он вдруг отпустил обоих ассистентов по домам. С самого вечера он был задумчив и рассеян, машинально обходил больных и делал какие-то распоряжения, а потом разрешил медсестре поспать в дежурке. Та мигом исчезла.

Серафине же не спалось. Она исподтишка наблюдала за доктором, отмечая про себя, что всегда холодный и твердый его взгляд стал каким-то рассеянным. Какое-то неясное предчувствие говорило ей, что приближается решающий момент, но она еще не знала, как произойдет эта встреча и как она добудет у Косицкого ключи.

Незаметно она задремала и очнулась от того, что кто-то тронул ее за плечо.

- А? Что? - вскочила она и обнаружила у своей койки доктора в белом халате.

В течение нескольких мгновений Серафина не могла правильно оценить ситуацию и смотрела на доктора в замешательстве, но потом вдруг опомнилась и ринулась с кровати с радостным воплем:

- Диссертация!

Она схватила с тумбочки растрепанную кипу бумаг и в упоении затанцевала по коридору, не заметив, как странно смотрит не нее Косицкий. Будто бы только что доктора осенила удивительная догадка, и он закрыл рот ладонью, сдерживая изумленный возглас.

... В кабинете главного врача горела одна лампа с абажуром.