Серафину замутило и она снова бросилась бежать, плохо соображая, куда сейчас мчится. Ужаснувшись увиденному, вдруг поняла, что они с Аликом наделали. Сами того не желая, они выпустили из заточения на свободу страшных выродков рода человеческого, мутантов, до сих пор в виде живой коллекции содержавшихся при сумасшедшем доме. Вырвавшись на свободу, нелюди с помраченным сознанием и зверскими инстинктами натворили больших бед. Ужас обуял Серафину - отовсюду неслись рев, вой, нечеловеческие крики, и невозможно было понять, кричат ли это больные или воют мутанты. Больница превратилась в сущий ад.

Из палат, преследуемые чудовищами, вскакивали больные. Они дико кричали и разбегались - казалось, страшная опасность прояснила их дремлющий разум, и теперь они спасались со всех ног. Мимо, отчаянно крича и выгибаясь, промчался больной. На спине у него, вцепившись когтями в горло, висело мохнатое существо с оскаленным лицом и длинным хвостом. На пол падали капли дымящейся человеческой крови.

Серафина метнулась за угол и притаилась. Она совершенно потеряла всякую ориентировку в длинных больничных коридорах, не знала, в какую сторону бежать, и теперь пыталась собрать в кучу ускользающие мысли и сосредоточиться.

Вдруг громовой рев раздался над самой ее головой. Из палаты в коридор выступил тригронг - непонятно было, как он мог оказаться здесь так быстро, когда совсем недавно находился еще внизу, в подвале. Вид чудовища внушал ужас. Среднее туловище несло в зубах человека, две его руки тащили другого, мертвой хваткой вцепившись бедняге в горло. На ходу людоед пожирал одного несчастного, но в то же время не выпускал и другого, хотя тот еще дергался. Тяжело ступая, страшилище двигалось в сторону Серафины - еще немного, и он ее заметит. Пятясь задом, Серафина стала отступать, пытаясь найти какой-нибудь уголок, чтобы спрятаться. Ей попалась дверь. Не долго думая, она толкнула ее и шагнула внутрь.

- Ой! - невольно вырвался у нее изумленный возглас.

Откинувшись на спинку кресла, перед нею сидел и смотрел на нее доктор Косицкий. Она волею судьбы попала в тот же кабинет и к тому же самому человеку, от которого убежала не более часа назад. Доктор еще не совсем пришел в себя после огненного угощения, и все реакции у него были замедленные. Нашедшие доктора санитары не успели окончательно привести его в себя. Воспользовавшись минутным замешательством, Серафина рванулась прочь из кабинета, но, едва выскочив, чуть не попала в лапы тригронгу зверовидному. Широко расставив волосатые ноги и свирепо урча, он доедал растерзанное тело несчастного больного.

Чудовище показалось ей страшнее доктора, и Серафина вернулась обратно.

- Что там... такое? - заторможенным голосом спросил Косицкий. Серафина не ответила, но ужас, написанный на ее лице, говорил яснее слов.

- Ну! - приподнимаясь в кресле, крикнул доктор.

- Ваши уроды из лаборатории разбежались! - несмотря на ужас, в голосе ее прорвались злорадные нотки.

- Хомозоид вырвался на свободу? И тригронг тоже? Зверовидные существа в больнице! - Косицкий вскочил с кресла, как подброшенный пружиной.

- Тот... ну у которого три... доедает вашего больного в коридоре, - невольно отступая в угол, сообщила Серафина,

- И его выпустила ты, безумная! - вскричал Косицкий.

- Поделом вам за чудовищные опыты над людьми! - крикнула Серафина.

- Да ты соображаешь, что натворила, дура? - вне себя закричал Косицкий, бросился к столу и стал подряд нажимать какие-то кнопки.

- Откуда уж мне соображать, я же сумасшедшая! - несмотря на весь трагизм положения Серафина не могла не удержаться, чтобы не подпустить доктору очередную шпильку. - А звоните вы напрасно, персонал давно разбежался.

Она снова метнулась к двери, потому что Косицкий хотел схватить ее за рукав.

- Стой, несчастная! Куда? - доктор все же изловчился и поймал ее. - Они же разорвут тебя в клочки!

- А как же больные? - ехидно спросила Серафина.

- Черт с ними, с больными! - проревел доктор и в ярости бросил молчавший телефон на пол.

Серафина выглянула в окно, и из груди ее вырвался возглас досады и разочарования - оба окна выходили в больничный садик.

- Телефон не работает, потому что я оторвала вам провод, - со вздохом сообщила она.

- Молодец! - зло бросил Косицкий. - Теперь наша жизнь зависит от того, как скоро мы доберемся до исправного телефона и позовем помощь.

Он выдвинул ящик стола, достал револьвер и торопливо стал его заряжать. Но когда доктор двинулся к двери, вслед за ним двинулась и Серафина.

- А ты куда? - хмуро спросил Косицкий.

- Для вас помощь означает спасение, а для меня - смертный приговор, - буркнула Серафина.

- Поздно! - сказал Косицкий. - Эти выродки запрудили все здание.

Он первым вышел в коридор, за ним - Серафина. Санитары и обслуживающий персонал больницы почти в полном составе покинули корпус, бросив больных на произвол судьбы. Около кабинета уже никого не было, но остатки кровавого пиршества тригронга зверовидного были разбросаны по всему коридору. От страшного зрелища мутилось сознание, и тошнота подкатывала к горлу. Душераздирающие крики все еще неслись со всех сторон. Время от времени мимо проносились опьяненные свободой и безнаказанностью гнусные уродцы. Не обращая на них внимания, Косицкий направился к лифту, но и лифт не работал. Видимо, где-то повредили проводку. Чертыхнувшись и велев Серафине следовать за собой. Косицкий шагнул к лестнице. Там дорогу им преградил труп. Нелепо разбросав в разные стороны голые ноги и свесившись головой со ступенек, лежала девушка с двумя лицами. В ее горле зияла громадная рваная рана, свежая, еще не свернувшаяся кровь разлилась громадной лужей. На ее истерзанном теле имелись явные следы насилия. Не сомневаясь ни на йоту. Серафина сразу могла бы сказать, чья это работа.

Опасливо она перешагнула труп. Поднялись на последний, четвертый, этаж, Косицкий пошарил по карманам и спросил:

- Где ключи?

- Потеряла, - виновато сказала Серафина, не решаясь признаться, что в спешке бегства они остались у Алика.

Не долго думая, доктор поднял пистолет и выстрелил в замок. Дверь кабинета распахнулась. Серафина замешкалась на пороге, не зная, каковы намерения доктора, но он втолкнул ее в кабинет и закрыл дверь. Она ощетинилась было, но Косицкий, не обращая на нее внимания, подошел к окну и распахнул его.

- Поди-ка сюда, - позвал он Серафину, и та опасливо приблизилась.

За окном стояла темная душная летняя ночь. Где-то погромыхивал гром - собиралась гроза, но сколько Серафина ни вглядывалась, не могла ничего разглядеть, потому что все закрывала густая листва высокого тополя. Она вопросительно взглянула на Косицкого.

- Здесь забор подходит почти вплотную к зданию. По этому тополю можно перебраться на ту сторону... при известной ловкости, разумеется...

- Так вы... меня отпускаете? - задохнулась Серафина.

- Не думаю, чтоб это было для тебя большим благодеянием, - мрачно сказал Косицкий. - Ну, после сама увидишь. А пока беги, если сможешь.

Он полез в шкаф и достал моток бельевой веревки.

- Ты ловко вертелась на перекладине, сможешь, - сказал он, передавая моток. - Там, с той стороны кроны, есть длинный сук, он выдается далеко за забор. Это единственный путь отсюда. Шоссе ведет в город - пойдешь направо.

- Спасибо, доктор, - дрогнувшим голосом сказала Серафина.

С этого момента она как-то по-новому взглянула на казавшегося таким холодным и жестоким человека.

- А как же вы, доктор? - вдруг спросила она.

- Иди, кому сказал! - прикрикнул Косицкий. - Если сюда приедут, уже не убежишь. - Да, постой, на вот,