Сергей Николаевич старался вообще избавиться за время ожидания от любых посторонних мыслей о предстоящем деле. Слушал, как равномерными толчками сердце гонит кровь, шевелил пальцами, подобно пианисту, перед тем как он кинет их на клавиши, наблюдал за бессмысленным передвижением человеческих фигур перед гостиничным входом. Таким оно представлялось отсюда, с высоты, почти от растопыренных лап взмахнувшего крыльями орла.

Сигнал появился, как всегда, неожиданно, хотя исполнитель был готов к нему в любой момент, Миша взмахнул рукой с сигаретой и тут же начал, поплевывая на огонек, гасить ее. Другая рука его, словно нечаянно, откинулась в сторону. Глядя по направлению, указанному рукой, Сергей Николаевич увидел въезжающий за ограду «мерседес». Миша ошибиться не мог, и поэтому машина немедленно приковала к себе все внимание сидящего на крыше.

«Мерседес» сделал по площади полукруг и остановился напротив ступеней, ведущих к двери. Вышел шофер и, обойдя машину, открыл правую заднюю дверцу. Ишь ты, европейский шик! Двери-то должны открываться автоматически. Значит, особо ценят все эти «новые» и «новейшие русские» почтительное отношение к собственной персоне. А вот гостиница, похоже, еще не доросла, нет, не тянет! Ведь эту работу обязан был бы совершить швейцар, приглашая гостя, а уж тем более – постояльца.

Но и эти мысли промелькнули посторонне, не отрывая внимания от главной цели.

Из салона появилась нога в блестящем ботинке. Затем, согнувшись, выбрался крупный мужчина с квадратными плечами и короткой стрижкой.

Перед внутренним взором сидящего на крыше исполнителя немедленно возникла фотография господина Каждана, где тот был очень похож на кого-то из римских патрициев. Да, господин из «мерседеса» и был тем самым лицом. Что тут же подтвердил Миша, демонстративно сложивший руки на груди крестом.

Каждан повернулся лицом ко входу в гостиницу. Он что-то говорил шоферу, будто не торопился уйти. Его почти квадратный затылок был огромным в окуляре прицела.

Исполнитель дважды согнул и разогнул указательный палец и положил его на крючок.

Каждан не захотел повернуться лицом к своей судьбе. И не надо. Так ничего, вероятно, и не поняв, он вдруг всей массой тела рухнул, навалился на шофера. Который тоже ничего не сообразил, даже на шаг отступить не успел и потому рухнул и сам, стукнувшись затылком о каменную плиту ступени, погребенный под массивной тушей своего шефа.

Короткое время на площади у гостиницы творилось нечто непонятное: кричали невесть откуда появившиеся женщины, бежала, топоча шнурованными ботинками охрана, появилось множество посторонних людей. И все это колыхалось бессмысленной массой, передвигалось, размахивало руками.

Киллер аккуратно снял с оружия прицел и сунул его в сумку. Само оружие заткнул поглубже в кучу досок и листов железа. А сам, стараясь не делать лишних движений, будто кошка, скользнул вверх по крыше, после чего так же ловко спустился на другую сторону. Он успел оглянуться на орла, прежде чем шагнуть на ступеньку лестницы, ведущей с крыши «Джекпота» на землю. Нет, никому орел не угрожал. Просто вид делал, что страшный, а на самом деле наверняка давно устал изображать царя птиц, да и выглядел-то как один из тех, что в массовом порядке производили в былые веселые деньки на всех кавказских курортах в качестве сувениров для отдыхающих на целительных минеральных водах...

Он немного постоял в темном закутке возле лестницы и потом спокойным шагом направился вдоль вокзала в сторону гостиницы «Киевской», где был припаркован микроавтобус и куда должен был в ближайшие полчаса подойти Миша. С известием, что заказ выполнен и что теперь можно произвести расчет. Со своими «подсобниками» Сергей Николаевич никогда не торговался, более того, каждый раз добавлял тысчонку-другую за якобы отличную работу. «Подсобники» ценили такое к себе отношение и не зарывались, так как отлично понимали, что столь высоко оплачиваемую работу для себя они вряд ли когда найдут. И риска, если по большому счету, можно сказать, никакого...

Завершив все свои дела на сегодня и получив подтверждение непосредственного свидетеля проведенной акции, что выстрел достиг цели, Сергей Николаевич вручил Мише конверт с суммой на двоих плюс премию, переоделся и покинул микроавтобус. До следующей работы. Следующего заказа. И соответственно следующего телефонного звонка «подсобникам».

Метро уже закрылось, но на площади повсюду светились зеленые фонарики такси, а также было навалом частников, готовых за приличную сумму увезти тебя да хоть на край света.

Он подумал, что, конечно, мог бы блестяще завершить рабочий день в объятьях Алены, но вспомнил о своем решении. Как бы там ни было, а собственных решений, принятых однажды пусть даже по случайному наитию или из упрямства, он еще ни разу не менял. Может статься, в этом заключался его постоянный успех? Хотелось бы думать...

Завтра надо будет подъехать на Белорусский вокзал и там, из автоматической камеры хранения, забрать кейс со второй половиной заработанной суммы. Возможно, что и с конвертом, в котором окажется новый заказ. Но этого не хотелось бы. Два исполнения подряд – это много даже для него, опытного киллера. Надо сделать небольшой перерыв. Махнуть куда-нибудь на юга, ненадолго, на парочку неделек. С хорошей, послушной девочкой. Отрешиться, пожариться на раннем солнышке. Попить легкого вина. Покуролесить, показать девочке, что есть настоящая беззаботная жизнь.

Но для начала надо будет посетить Центральный телеграф на Тверской и в отделе «До востребования» получить по своему паспорту телеграмму, в которой, вместе с запоздалыми поздравлениями по поводу давно прошедшего дня рождения, будет указан и номер автоматической камеры.

Ну а пока можно подумать, кого из девочек высвистать. Алена к указанным лицам уже никакого отношения не имела. С этими мыслями Сергей Николаевич подошел к веренице частников. С ними проще. Таксист завтра станет трепаться приятелям, как накануне возил за город большого «карася», а у тех тоже на языке не задержится. Другое дело – частник, ему лишние глаза и уши хуже налоговой инспекции. Кстати, и Кратово – свет неблизкий, не всякий с ходу решится. Да еще за полночь...

«Как быстро подрастает смена!.. Или это мы в последнее время стали стремительно и необъяснимо стареть?.. Вопрос, конечно, скорее психологический, нежели философский. Кто-то верно заметил: как себя чувствуешь, так и выглядишь. И ощущения твои зависят исключительно от тебя же самого. Отсюда резюме: ты можешь управлять не только собственным самочувствием, но в конечном счете и возрастом...

Возможно, в идеале оно и так, однако любопытно, что думает по этому поводу Олег Борисович? Нет, Лопушку это все до фени, вряд ли он задумывается о чем-нибудь подобном...»

Придя к этому несколько высокопарному выводу, Александр Борисович Турецкий поднял телефонную трубку, набрал номер и сказал:

– Олег, если ты не сильно занят, подскочи ко мне сюда, на Дмитровку.

Олег Левин, следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, советник юстиции, сидел, как и все остальные его коллеги, в здании Следственного управления в Благовещенском переулке. Это лишь Турецкому, когда он и не был еще «генералом от юстиции», как острил его друг генерал милиции Грязнов, стараниями другого лучшего друга, Константина Дмитриевича Меркулова, заместителя генерального прокурора, была в буквальном смысле выбита привилегия иметь местом своего обитания небольшой кабинетик в главном доме на Большой Дмитровке, тогда еще Пушкинской улице. А ведь был в ту пору Турецкий таким же следователем, правда старшим. «Важняком», как говорят в миру.

Тот же Грязнов, имея в виду данную привилегию Александра Борисовича, которую, кстати говоря, каждый в Генпрокуратуре умудрялся толковать по-своему, со своей колокольни, и не всегда в пользу Турецкого, однажды высказался так:

– Это, Саня, проделано для того, чтобы ты постоянно находился у Кости под рукой. Тут тебе и первые вздрючки, и, коли повезет, царские милости.

Ну тут уж как сказать? Если с первым было всегда все в порядке, то со вторым, то бишь с милостями, что-то не получалось. Однако была и польза от такого перемещения с Благовещенского, как раз вот Костя- то и был под рукой у Александра Борисовича, то есть не было острой нужды носиться по начальству, доказывая, что ты, честное слово, не верблюд. А для дела это очень важно.

Что же касается Олега Левина, которого Турецкий попросил заскочить к себе, то этот еще недавний юноша, прозванный среди своих Лопушком за детски пухлые губы, пушистые ресницы и вообще