Эдуарде Рагоеве. Есть же дата рождения. Собирать по крупицам информацию, наблюдать и ждать. Он проявится рано или поздно. И с Кашкиной не спускать глаз, – повторил Костя.

– А Сосновский будет «иметь» «Аэрофлот» оптом и в розницу, – криво улыбнулся Слава.

– И за ним, Слава, наблюдение ведется, ты же знаешь. Может, это Рагоев и звонил ему по поводу оплаты услуг. Будем отслеживать.

Он посмотрел на друзей и неожиданно рассмеялся.

– Что? – в один голос спросили оба.

– Да уж очень вы расстроенные. Долой уныние! В конце концов, у нас есть конкретный подозреваемый, есть его фоторобот, весьма улучшенный стараниями твоего, Саша, стажера.

– Это Левина стажер.

– Неважно. Наш стажер. Хороший, кстати, парень. Получается, что на сегодняшний день он единственный, кто видел Рагоева «живьем».

– Получается. Помимо Верочки из отдела кадров и сотрудниц Небережной.

– Эти милые дамы у нас пока не работают, – опять рассмеялся Меркулов.

– Но в опознании участвовать смогут.

– Это безусловно. Давайте-ка выпьем по последней, и по домам. Давненько я не выпивал на работе и не задерживался по такому поводу.

– Так никогда не поздно начать жизнь сначала! – воскликнул Грязнов.

Александр вернулся домой после полуночи. Ирина поджидала его на кухне.

– Ты что не спишь, Ириш? – удивился глава семейства.

– Тебя жду. – Жена сверкнула сердитым глазом.

– А что меня ждать? Куда я денусь?

– Я тебя ждать уже отвыкла, это точно, а дочь твоя – еще нет.

– Да в чем дело-то?

– Завтра первое сентября, между прочим! К тому же суббота! Ты обещал проводить ее в школу и присутствовать на торжественной линейке! – раздувая ноздри, выговаривала мужу Ирина.

– Ну и что? Раз обещал, значит, пойду.

– А она об этом знает? Мы тебя последнюю неделю вообще не видим! То ты в Воронеже, то ты в ресторане… Я ее еле в постель загнала! В десять вечера!

– Мама, не ругай его, он не виноват…

Чадо стояло на пороге кухни в длинной ночной рубашке, тараща сонные глазищи.

– Нина, босиком, по холодному полу… – переключилась на дочь Ирина.

Саша подхватил Нинку на руки, обнял Ирину.

– Девочки мои дорогие!

Они постояли мгновение молча, тесно прижавшись друг к другу.

– Обещай, что завтра весь день проведешь с нами! – прошептала Ирина, уткнувшись в его свитер.

– Чтоб я сдох! – поклялся Турецкий. – Давайте-ка спать пойдем? Возражения есть?

– Возражений нет, – откликнулось семейство.

Турецкий проснулся от отчаянных телефонных звонков. Продрал глаза, глянул на будильник.

Стрелки показывали половину седьмого утра.

– Я его все-таки убью. И суд меня оправдает, – сквозь сон проговорила Ирина.

– Кого? – ища на столике трубку, уточнил Саша.

– Того, кто звонит. Костю твоего…

Но Ирина ошиблась – звонил Грязнов.

– Ты что, спишь еще? – удивился приятель.

– А ты у нас вообще не спишь? – достаточно хмуро откликнулся Турецкий.

– Эту ночь не спал. Если честно, хотел тебе прямо ночью звонить.

– Что случилось? – Саша окончательно проснулся.

– Прихожу я домой, мне из Астрахани звонят. Начальник УВД – мой знакомый, пересекались раньше. Он, оказывается, весь вечер мне на Петровку названивал, а мы у Кости сидели. Так домой пробился. И сообщает он мне следующую информацию: у них там в июле на рынке произошел взрыв, помнишь?

– Представь себе, не помню.

– Это было в воскресенье, пятнадцатого июля, в три часа дня. Взрыв на самом крупном вещевом рынке в разгар торговли. Шесть человек погибло на месте, шестьдесят раненых. Взрывное устройство – безоболочковая бомба, находилась в пластиковой урне, стоявшей возле открытого кафе. Бомба была начинена болтами, гайками и обрезками проволоки.