убийство, а теперь, кроме того, совершил федеральное преступление, захватив тебя как заложницу.

– Не правда! Он не собирался делать ничего подобного, – сбивчиво пыталась объяснить Джулия. – Ему просто нужна была машина, чтобы уехать из Амарилло, а у меня спустилось колесо, и он помог заменить его. Я, естественно, предложила его подвезти. Он бы с радостью отпустил меня, но ведь я видела карту и…

– Какую карту, Джулия? Карту чего? Какого места?

– – Мне пора идти, – тихо ответила Джулия.

– Джулия! – вмешался в разговор преподобный Мэтисон. – Когда ты вернешься домой?

– Как только он позволит мне… нет… скорее, как только смогу. Я… Мне нужно идти. Пообещайте, что никому не расскажете об этом звонке.

– Обещаем. И помни, что мы очень любим тебя, – добавил Джеймс Мэтисон, в который раз выражая ей свое полное и безоговорочное доверие. – Весь город молится о твоей безопасности.

– Папа, – проговорила Джулия, будучи не в силах сдержать этот порыв. – Может быть, ты попросишь своих прихожан помолиться и о его безопасности тоже?

– Ты что, окончательно рехнулась?! – взорвался Тед. – Этот человек – убийца, и он… – Джулия не стала дослушивать до конца жестокие слова брата. Она медленно положила трубку на рычаг и сглотнула подступающие слезы. Попросив своих родных молиться о Захарии Бенедикте, она совершенно однозначно, хотя и косвенно, признала, что является его любовницей или сообщницей, что было абсолютно несовместимо со всем, во что они верили и чем жили. К сожалению, это было несовместимо и с их верой в нее.

Усилием воли Джулия справилась с охватившим ее отчаянием, в очередной раз напомнив себе о главном – Захарии Бенедикт действительно невиновен, и это – единственное, что может иметь значение в данный момент. Помочь невинному человеку остаться на свободе не было ни безнравственно, ни незаконно. И это было совместимо с тем доверием, которое ей всегда оказывали Мэтисоны.

Поднявшись с дивана, Джулия подбросила в камин немного дров, спрятала телефон в шкафчик и отправилась на кухню, чтобы приготовить что-нибудь к тому времени, когда ее «пациент» проснется. Например, домашнее рагу. Занятая чисткой и резкой овощей, Джулия немного успокоилась и теперь могла трезво обдумать ситуацию. Если Зак узнает о звонке, то ей будет очень трудно, а то и вовсе невозможно убедить его в том, что на ее родителей, братьев и бывшую невестку вполне можно положиться и что если они пообещали, то действительно ничего не сообщат властям. А так как у Зака было и без того достаточно поводов для беспокойства, Джулия решила ничего не говорить ему о своем разговоре с домом.

Она закончила кухарить и снова переместилась в гостиную, оставив радио включенным на тот случай, чтобы не пропустить какие-нибудь новости, связанные с Заком.

Вытянувшись на диване и задумчиво глядя в потолок, Джулия невесело улыбнулась, подумав о том, какую злую шутку может в любой момент сыграть с человеком судьба. Стоило долгие годы изображать из себя Мэри. Поплине и никогда ни в чем не отклоняться от прямой дорожки, чтобы в один прекрасный день оказаться здесь, в горах Колорадо, с человеком, которого все считают безжалостным убийцей.

В старших классах у нее было много приятелей-мальчиков, но она никогда не позволяла им стать чем-то большим. И они, как правило, охотно принимали условия игры – водили ее на футбольные матчи, подвозили домой и с радостью включали в свои веселые компании. Когда она оканчивала школу, Роб Кифер, пользующийся заслуженной славой школьного сердцееда, поставил ее в ужасно затруднительное положение, пригласив пойти на выпускной бал вместе с ним. Отказ дался ей совсем нелегко. Дело в том, что она уже долгое время была неравнодушна к Робу. Но тем не менее не могла себе позволить пойти на выпускной бал с парнем, о котором говорили, что он способен раздеть девушку гораздо быстрее, чем Мэри Костлер своих манекенов в витрине фирменного магазина Костлеров.

Джулия была почти уверена в том, что Роб не станет предпринимать ничего подобного по отношению к ней. Во-первых, положение дочери местного священника служило своего рода «иммунитетом» против таких поползновений. И тем не менее она все равно не могла пойти на выпускной бал с Робом, несмотря на собственное огромное желание и его горячие заверения в том, что он будет вести себя подобающим образом. Она не могла себе позволить рисковать собственной безупречной репутацией. Ведь что бы там ни произошло, вся школа, да и весь город будут уверены в том, что дочь преподобного Мэтисона пополнила обширный список любовных побед Роба Кифера.

А поэтому Джулия отправилась на бал с порядочным и скромным Биллом Свенсеном, чей папа руководил школьным оркестром. Роб сопровождал Денизу Поттер – хохотушку и душу любой компании. В тот вечер Роб был провозглашен королем бала, и Джулия, пытаясь скрыть горечь под маской высокомерного безразличия, с завистью наблюдала за тем, как он целует свою королеву, Денизу Поттер.

В ту ночь Дениза забеременела. И вместо того чтобы отправиться на учебу в колледж, им пришлось пожениться и поселиться в жалкой, обшарпанной однокомнатной квартирке. Весь город знал, чем были вызваны столь внезапные перемены в судьбах двоих молодых людей. Некоторые жалели Девизу, но большинство считали, что она сама виновата во всех своих бедах. Незачем было связываться с Робом Кифером.

Как ни странно, Джулия чувствовала себя отчасти виноватой в том, что произошло. Но этот случай также усилил и ее решимость любой ценой избегать потенциальных неприятностей и скандалов. Так, в колледже она настойчиво отвергала ухаживания Стива Бакстера, несмотря на то, что он ей очень нравился. Но для Джулии было гораздо важнее то, что красавец-футболист славился своими любовными похождениями не меньше, если не больше, чем победами на футбольном поле. Причем Стив, по какой-то непонятной ей причине, в течение двух лет упорно продолжал свои бесплодные ухаживания. Он постоянно оказывался рядом в самый нужный момент. Он обязательно появлялся на всех мероприятиях, где бывала Джулия, хотя в другой ситуации они вряд ли могли привлечь красавца, спортсмена и донжуана. Таким образом, он всеми силами пытался убедить Джулию в своих самых лучших намерениях. Они могли часами болтать на разные темы, но только в компании, только в окружении людей. В том, что касалось свиданий наедине, Джулия была непреклонна.

И сейчас, вспоминая прошлое и сравнивая его с безумным настоящим и неопределенным будущим, Джулия не знала – смеяться ей или плакать. Все эти годы она не делала ничего, что могло бросить хотя бы малейшую тень на ее незапятнанную репутацию. И вот теперь, когда она все-таки решилась сойти с проложенной ею самой идеально прямой дорожки, то не стала размениваться на мелочи, которые бы могли вызвать легкие пересуды китонских обывателей. Нет, это не для нее, язвительно подумала Джулия. Ей недостаточно жалких нарушений нравственных устоев и Божьих заповедей. Она собирается, ни больше ни меньше, нарушить законы Соединенных Штатов Америки и позволить средствам массовой информации склонять ее имя в масштабах всей страны. Что они, собственно, уже и делают!