Он действительно выглядел и говорил так, как будто чувствовал себя незаслуженно оскорбленным, но на этот раз Джулия не собиралась уступать.

– Понятно, – сказала она, подходя поближе. – Значит, это я во всем виновата?

– Очевидно. Что бы ни скрывалось под словом «всем».

– А ты, конечно, не догадываешься? Ты даже не подозреваешь, что был со мной… – Джулия запнулась, подыскивая подходящие слова, но так и не найдя их, воспользовалась суррогатами, которые не совсем точно отражали то, что она хотела сказать:

– ..холоден, бессердечен и беспричинно груб.

Зак пожал плечами с несколько нарочитой небрежностью:

– Ты не первая женщина, которая обвиняет меня в подобных вещах, равно как и во многих других. Не буду оспаривать твои слова. Я действительно холоден, бессердечен и…

– Груб, – подсказала Джулия, с трудом сдерживая смех – настолько нелепой ей вдруг показалась вся эта их ссора. Зак рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее, и хотел умереть после ее мнимой гибели. Каким бы он ни был, но холодность и бессердечность явно не относились к числу его недостатков. Все те женщины, о которых он упомянул, ошибались. При мысли об этом веселость Джулии сменилась мучительным раскаянием. Как она могла говорить то, что только что сказала? Как они оба могли унизиться до подобной ссоры?

Зак так и не мог понять – действительно ли она настолько обиделась из-за какого-то мифического оскорбления, которое он ей якобы нанес, что решила спать в одиночестве (а это, собственно, и разозлило его), или же она не замышляла ничего подобного. Уж слишком пошл и избит подобный план мести, к которому рано или поздно прибегают все женщины.

– Груб, – с некоторым запозданием согласился он. Ему очень хотелось, чтобы Джулия посмотрела на него так, чтобы он мог видеть ее лицо.

– Зак? – вопросительно произнесла она, упрямо обращаясь к его подбородку. – Когда в следующий раз какая-нибудь женщина скажет тебе это, попроси ее присмотреться повнимательней. – Джулия подняла на него свои ясные глаза и продолжала:

– И если она это сделает, то увидит перед собой человека редкого благородства и доброты.

Ее слова не просто обезоружили Зака – они потрясли его, в то время как сердце в очередной раз перевернулось в груди, что происходило всегда, когда она смотрела на него подобным образом.

– Правда, это отнюдь не мешает ему также быть властным, деспотичным, высокомерным и все прочее, что с этим связано, – добавила Джулия, давясь от смеха.

– Но несмотря на все это, – поддразнил он, нежно проводя пальцами по ее щеке, – я тебе нравлюсь.

– К вышеперечисленным качествам можешь добавить еще и тщеславие, – моментально отреагировала Джулия, но к этому времени Зак уже крепко сжимал ее в своих объятиях.

– Джулия, – прошептал он, наклоняясь к ее губам, – заткнись.

– А также нетерпимость, – успела вставить она в последний момент.

Теперь уже Зак не смог удержаться от смеха. Джулия была единственной женщиной, которая могла заставить его смеяться в тот момент, когда он собирался поцеловать ее.

– Напомни мне, – прошептал он, перемещая губы к ее уху, – чтобы я никогда больше не подходил и близко к женщине с таким словарным запасом, как у тебя. .Его язык начал неторопливо исследовать контуры уха, постепенно переходя к шее. Джулия задрожала от наслаждения, но это не помешало ей добавить еще несколько эпитетов, чтобы дополнить его характеристику:

– И еще невероятно чувственный… и очень, очень сексуальный…

– Правда, с другой стороны, – улыбнулся Зак, целуя ее в затылок, – никто не может заменить умную, образованную и проницательную женщину.

Держа в руках полную миску попкорна, Джулия направилась в гостиную. Целый день они провели в бесконечных разговорах обо всем на свете, кроме одной-единственной вещи, которая чрезвычайно интересовала Джулию, – как он собирается найти настоящего убийцу и снять с себя обвинение. Когда она в первый раз попробовала затронуть эту тему, Зак повторил то, что уже говорил вчера. А именно: что он не намерен омрачать их настоящее размышлениями и рассуждениями о будущем. Когда же она пояснила, что хотела бы помочь ему, насколько это будет в ее силах, Зак лишь посмеялся над ней, сравнив с Нэнси Дру, не находящей применения собственной энергии. Джулия решила не портить день и не настаивать на дальнейшем обсуждении этого вопроса, согласившись с предложением Зака посмотреть видео, тем более что в доме оказалась богатая видеотека. Зак настоял на том, чтобы она сама выбрала фильм, поставив ее тем самым в весьма неловкое положение, потому что в этой видеотеке было несколько фильмов и с его участием. Чувствуя, что не сможет спокойно наблюдать за тем, как он на экране занимается любовью с другой женщиной (а его фильмы изобиловали эротическими сценами), Джулия выбрала какую-то нейтральную картину, которую, она была уверена, он не видел и которая ему почти наверняка должна была понравиться.

Зак сперва казался вполне довольным ее выбором, но вскоре Джулия обнаружила, что просто смотреть кино и смотреть его в компании Захария Бенедикта – бывшей кинозвезды и знаменитого режиссера – две совершенно разные вещи. Он разрушал манящую тайну кино, придирчиво оценивая и анализируя каждый кадр. Вскоре его комментарии стали настолько невыносимыми и обидными, что Джулия сбежала на кухню, пообещав приготовить попкорна.

Поставив миску на стол, она взглянула на гигантский экран телевизора и облегченно вздохнула – судя по всему, действие двигалось к развязке. В данный момент как раз разворачивалась самая захватывающая сцена. Правда, Зак, кажется, не считал ее таковой, потому что спокойно отвернулся от экрана и, широко ухмыльнувшись, сказал:

– Я люблю попкорн. Ты посолила его?

– Угу, – ответила Джулия.