– О Боже! – внезапно воскликнула она, явно осененная какой-то мыслью. – Вместо того чтобы возиться с зажиганием, мне нужно было просто обшарить твои карманы!

Очередной приступ хохота заглушил ее последние слова.

– Если бы я только знала, что ты держишь эти ключи в кармане! Я бы достала их так, что ты даже не успел бы ничего сообразить. – Джулия была очень рада, что ей удалось развеселить Зака, но как только он наконец перестал смеяться, она прижалась к нему и спросила:

– А ты? Теперь твоя очередь. Где же ты на самом деле провел детство, если не на ранчо?

Зак оторвался от душистых волос Джулии и, взяв за подбородок, приподнял ее лицо.

– В Риджмонте, штат Пенсильвания.

– И? – подсказала Джулия, подталкиваемая странным ощущением, что ответ на этот вопрос почему-то чрезвычайно важен для него.

– Ив этом самом Риджмонте семейство Стенхоупов уже почти столетие владеет большой промышленной компанией, без которой вряд ли смог бы существовать этот городок.

– Так ты был богат! – воскликнула Джулия, не скрывая своего негодования. – И все эти истории о твоем сиротском детстве и участии в родео – всего лишь чьи-то дешевые, лживые выдумки. А мои браться верили во всю эту чепуху!

– Прошу прощения за то, что невольно ввел в заблуждение твоих братьев, – сказал Зак, откровенно забавляясь ее непритворным возмущением, – но дело в том, что я обычно знакомился с продукцией нашего рекламного отдела уже в готовом виде – а именно в журналах и газетах, когда было поздно поднимать шум и возмущаться очередной не правдоподобной историей. Кроме того, в то время я и не мог себе этого позволить. Ведь после того, как я в восемнадцать лет покинул Риджмонт, мне пришлось самому зарабатывать себе на хлеб.

Джулии очень хотелось спросить о причине, по которой он покинул родной город, но она решила не торопить события.

– А у тебя есть братья и сестры?

– У меня были два брата и сестра.

– Почему ты говоришь «были»?

– По целому ряду причин, – вздохнул Зак, попытавшись откинуться на спинку дивана, но тотчас же почувствовал, как беспокойно зашевелилась Джулия, и вновь вернулся в прежнее положение.

– Если ты почему-либо не хочешь об этом говорить, – сказала она, моментально уловив перемену в его настроении, – то не нужно. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Зак понимал, что обязательно расскажет ей обо всем, хотя и не испытывал никакого желания анализировать те мириады чувств, которые заставляли его сделать это. Ведь у него никогда не возникало потребности отвечать на те же самые вопросы, когда их задавала Рейчел. Правда, он никогда не доверял ни ей, ни кому-нибудь другому самое сокровенное, то, что рано или поздно могло быть использовано против него. Но Джулия уже столько для него сделала, что он просто обязан был ответить на все ее вопросы. Покрепче обняв ее, он заговорил:

– Я никогда не рассказывал об этом ни одной живой душе. Хотя, Бог свидетель, меня просили тысячи раз. Правда, эта история не такая уж и интересная, и если я избегал всяких разговоров о ней, то только потому, что она чрезвычайно неприятна для меня, и потому, что трудно рассказывать о чем бы то ни было после семнадцатилетнего молчания.

Заинтригованная и польщенная, Джулия молча ждала продолжения.

– Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было десять лет, – начал Зак, – и поэтому всех нас – меня, двоих братьев и сестру – воспитывали родители отца. Хотя «воспитывали»– слишком громко сказано. Большую часть времени мы проводили в закрытых цветных школах. Мы все были погодками – Джастин, самый старший, потом я, потом Элизабет и Алекс. Джастин был… – Зак запнулся, тщетно пытаясь подыскать наиболее подходящее слово для описания брата. – Он был очень хорошим. И в отличие от большинства старших братьев охотно таскал меня повсюду за собой. Он был… добрым. Чутким. Он покончил с собой, когда ему было восемнадцать.

То, что рассказал Зак, было настолько ужасно, что Джулия не смогла сдержать невольно вырвавшего возгласа:

– О Боже! Но почему?

Прежде чем ответить, Зак сделал глубокий вдох, как бы собираясь с силами.

– Он был голубым. Этого никто не знал. Кроме меня. Он рассказал мне об этом за час до того, как застрелился.

Наступило непродолжительное молчание, которое первой нарушила Джулия:

– Но неужели он не мог поговорить с кем-то, выговориться, облегчить душу, попросить поддержки У семьи?

Зак горько засмеялся.

– Моя бабушка – в девичестве Гаррисон, а эта семейка всегда гордилась необычайно высокими моральными устоями, считая при этом своим долгом навязывать их также и всем окружающим. Они бы сочли Джастина извращенцем, моральным уродом и публично отреклись от него, если бы он тотчас не покаялся. С другой стороны, они были их полной противоположностью – безрассудные, безответственные, обаятельные и очень слабые. Но наиболее выдающейся чертой, передающейся из поколения в поколение всем мужчинам семейства Стенхоуп, была их непомерная любовь к женскому полу. Всегда. Об их распутстве ходили легенды, но самое интересное, что они этим страшно гордились. Мой дедушка, естественно, не являлся исключением. Я уверен, что даже семейству Кеннеди нечего делать рядом со Стенхоупами в том, что касается женщин. Постараюсь привести тебе наиболее безобидный пример. Когда кому-нибудь из нас исполнялось двенадцать, дедушка в виде своеобразного подарка приглашал проститутку и устраивал небольшой интимный ужин, после которого гостья поднималась в спальню именинника.