переговариваясь.

Старый грузовик, весело покативший вниз, не успел как следует разогнаться. Проехав метров триста после поворота, за которым скрылись Меллори с товарищами, он остановился. Двое, рыжебородый командир отряда и ещё один, с черной бородой, перепрыгнули через борт и скрылись в лесу. Грузовик снова затарахтел и тронулся. Густые клубы дыма ещё долго висели над дорогой, как бы застыв в морозном воздухе.

В это же время из «фиата», остановившегося в километре от грузовика, вылез Дрошный и углубился в лес. Машина быстро развернулась и покатила вниз по дороге.

Узкая тропа, петляя между деревьями, взбиралась все круче в гору. Рыхлый, глубокий снег сильно затруднял движение. Луна спряталась окончательно, в вершинах сосен завывал ветер, мороз крепчал. Казалось, что тропу временами невозможно было различить, но Мария уверенно шла вперед, безошибочно ориентируясь в густом сумраке леса. Несколько раз она оступалась, проваливаясь в глубокий снег, но ни разу не выпустила руку Петара из своей. После того, как в очередной раз она упала, увлекая за собой слепого брата, Рейнольдс не выдержал и поспешил на помощь. Но не успел он взять её за руку, как она вырвалась и с силой оттолкнула его. Рейнольдс изумленно посмотрел на девушку и повернулся к Меллори.

– Какого черта! Я ведь просто хотел помочь…

– Оставьте её в покое, – сказал Меллори. – Вы для неё всего лишь «один из них».

– Что это значит?

– На вас форма английского солдата. Бедняжке этого достаточно. Не надо её трогать.

Рейнольдс недоуменно покачал головой. Он поправил лямки рюкзака, подтянул его повыше, оглянулся через плечо, сделал шаг вперед и вдруг, остановившись, снова обернулся. Он взял Меллори за рукав и показал рукой в направлении тропы вниз по склону.

Ярдах в тридцати от них Андреа тяжело рухнул в снег. С трудом поднялся, сделал несколько шагов и снова упал. Как видно, крутой подъем, тяжелый рюкзак и солидная комплекция, помноженные на прожитые годы, доконали его окончательно. По знаку Меллори все остановились и уселись в снег, поджидая Андреа, который, покачиваясь, как пьяный, и держась за правый бок, медленно приближался. Рейнольдс взглянул на Гроувса. Вместе они посмотрели на Саундерса и понимающе покачали головами. Андреа поравнялся с ними. Его лицо вдруг перекосило от боли.

– Ничего, – произнес он, тяжело дыша. – Сейчас пройдет.

Саундерс помедлил, потом подошел к Андреа. Неловко протянул руки, предлагая взять рюкзак и «шмайссер».

– Давай помогу, папаша.

На мгновенье Андреа грозно нахмурился, но потом взгляд его потух. Он покорно снял рюкзак и протянул его Саундерсу. Тот указал жестом на автомат. Андреа виновато улыбнулся.

– Благодарю. Без него мне будет не по себе. Они снова тронулись в путь, поминутно оглядываясь на Андреа. Опасения были не напрасны. Скоро Андреа остановился, буквально скорчившись от боли. Сказал, с трудом выговаривая слова:

– Мне надо передохнуть… Ступайте, я вас догоню.

– Я останусь с тобой, – с готовностью вызвался Миллер.

– Не надо никому оставаться, – обиженно произнес Андреа. – Как-нибудь сам управлюсь.

Миллер промолчал. Он взглянул на Меллори и кивнул головой в сторону холма. Меллори наклонил голову в знак согласия и махнул рукой Марии. Они медленно тронулись, оставив Андреа и Миллера позади. Дважды Рейнольдс оборачивался с выражением беспокойства и раздражения одновременно. Потом пожал плечами и решительно пошел вперед.

Андреа продолжал сидеть на корточках, напряженно хмурясь и держась за правый бок, пока идущий последним Рейнольдс не скрылся из виду. Разогнувшись без видимых усилий, Андреа послюнявил палец и поднял его вверх. Убедившись, что ветер дует вдоль тропы, достал сигару, прикурил и с наслаждением глубоко затянулся. Чудесное выздоровление могло бы удивить кого угодно, но только не Миллера, который усмехнулся и кивнул в сторону долины. Андреа ухмыльнулся в ответ и вежливым жестом предложил Миллеру пройти вперед.

Спустившись ярдов на тридцать, они дошли до поворота. Отсюда хорошо просматривался пройденный прямой участок тропинки. Могучий ствол огромной сосны надежно прикрывал их со стороны дороги. Минуты две они стояли за деревом, напряженно глядя вниз и вслушиваясь в ночную тишину. Вдруг Андреа кивнул, наклонился и бережно положил сигару в маленькую сухую лунку у самого корня сосны.

Они не произнесли ни слова, все было понятно и так. Миллер, пригнувшись, выбрался из-за дерева и улегся в глубокий снег на спину, ногами к тропинке, широко раскинув руки и обратив к небу безжизненное лицо. Стоя за деревом, Андреа переложил «шмайссер» в другую руку, взяв автомат за ствол, достал из бездонного кармана нож и прикрепил его на поясе. Оба застыли без движения.

Возможно, благодаря тому, что тело Миллера глубоко погрузилось в рыхлый снег, он увидел поднимающихся по тропе людей задолго до того, как они заметили его. Вначале он различил лишь два темных силуэта, которые, словно привидения, постепенно материализовались на фоне падающего снега. Когда они подошли поближе, он узнал в одном из них рыжебородого командира четников.

Заметив лежащего под деревом Миллера, они резко остановились и несколько секунд не двигались, напряженно озираясь. Затем переглянулись и с автоматами наперевес заспешили вверх по склону. Миллер закрыл глаза. Они ему больше не были нужны, уши поставляли всю необходимую информацию. Звук приближающихся шагов вдруг прекратился и сменился тяжелым дыханием наклонившегося над ним человека.

Миллер дождался, пока четник дыхнул ему прямо в лицо, и только тогда открыл глаза. Рыжая борода почти касалась его носа. В одно мгновенье раскинутые руки Миллера взметнулись и крепко сомкнулись на горле застигнутого врасплох четника.

Андреа бесшумно появился из-за дерева, уже замахнувшись «шмайссером». Второй четник, рванувшийся на помощь товарищу, краем глаза заметил Андреа и инстинктивно вскинул руки, защищаясь от удара. С таким же успехом он мог подставить под опускающийся автомат пару соломинок. Андреа скривился от силы удара, отбросил автомат в сторону и, выхватив из-за пояса нож, навалился на того, который все ещё трепыхался в железных объятиях Миллера.

Наконец, Миллер отряхнул снег и оглядел трупы. Неожиданно его чем-то привлек рыжебородый. Подошел ближе и потянул за бороду. Она осталась у него в руках, оголив чисто выбритое лицо с безобразным шрамом от угла рта до самого уха.

Андреа и Миллер молча переглянулись. Затем оттащили трупы подальше от тропинки и забросали сосновыми ветками. Андреа аккуратно замел все следы. Он знал, что через какой-нибудь час снег надежно укроет все плотным ковром. Он подобрал сигару, и они, не оглядываясь, зашагали вверх по тропе.

Если бы они и оглянулись, то все равно не заметили бы прятавшегося за стоящим в отдалении деревом человека. Дрошный появился на дороге как раз в тот момент, когда Андреа кончал заметать следы. Смысл происходящего был вполне ясен.

Он подождал, пока Андреа и Миллер скроются из виду, постоял ещё пару минут для верности и заспешил вслед. На его смуглой бандитской физиономии застыло выражение удивления и беспокойства. Он дошел до сосны, где четников ждала засада, быстро осмотрелся и углубился в лес по дорожке, заметенной Андреа. Удивление на его лице уступило место беспокойству, которое, в свою очередь, перешло в мрачную уверенность.

Он откинул в сторону ветки и, скорбно опустив плечи, долго смотрел на застывшие в неестественных позах тела своих товарищей. Потом выпрямился и повернул голову в сторону дороги, по которой ушли Андреа и Миллер. Его тяжелый взгляд не сулил ничего хорошего.

Андреа и Миллер долго взбирались вверх, пока на очередном повороте тропинки не услышали доносящиеся сверху приглушенные звуки расстроенной гитары. Андреа замедлил шаг, с сожалением выбросил в снег сигару, наклонился и схватился за правый бок. Миллер бережно взял его за локоть,

Вскоре они увидели своих. Те продвигались медленно. Глубокий снег и все круче взбирающаяся вверх тропа делали свое дело. Рейнольдс оглянулся в который уже раз и заметил Андреа с Миллером. Он крикнул Меллори, тот приказал всем остановиться и подождать отставших. Когда они поравнялись с остальными,