Подождав, пока Андреа выпустит со злости ещё одну короткую очередь, продолжал: – Немцы будут придерживаться прежней своей тактики, стараясь выяснить, здесь ли мы еще. Как только они решат, что мы ушли, то в мгновение ока будут здесь. Не успеем мы покрыть и половину, даже четверть пути до пещеры, как они нас накроют. Ты же знаешь, мы не можем быстро двигаться. А у немцев с собой парочка «шпандау». От нас одни ремешки останутся.

– Понимаю, сэр, – промолвил Стивенс. – Очень симпатичную картинку вы нарисовали.

– Прости, Энди, но мы вляпались.

– Может, оставить двоих в арьергарде, а остальным…

– А что будет с арьергардом? – оборвал его Мэл – лори.

– Понял, – негромко смазал Стивенс. – Об этом я не подумал.

– Зато арьергард подумал бы. Вот незадача-то, а?

– Какая незадача? – произнес Лука. – Майор человек добрый. Но произошло все по моей вине. Вот я и останусь.

– Черта с два ты останешься, – сердито проговорил Миллер. Вырвав из рук Луки «брен», он положил автомат на землю. – Слышал, что сказал шеф? Никакой вины за тобой нет.

Лука вскинул на янки сердитый взгляд, потом отвел его, готовый вот-вот расплакаться. Изумленный этой вспышкой ярости, так не вяжущейся с характером американца, Мэллори удивленно уставился на него. Капитан вспомнил, что вот уже с час Дасти непонятно молчалив и задумчив и едва ли проронил хоть слово. Но выяснять, в чем дело, сейчас некогда.

Распрямив раненую ногу, Кейси с надеждой посмотрел на Мэллори.

– А если остаться здесь, пока не стемнеет по-настоящему, а потом идти дальше?

– Ничего не выйдет. Нынче полнолуние, небо ясное. Немцы расправятся с нами в два счета. Но, самое главное, нам надо попасть в город до комендантского часа. Это наш последний шанс. Извините, Кейси, но это не вариант.

В молчании прошло четверть минуты. Полминуты. Заговорил Энди Стивенс, и все вздрогнули.

– Знаете, а Лука был прав, – негромким, но исполненным какой-то убежденности голосом произнес раненый. Энди приподнялся, опершись о локоть. В руках – «брен» Луки. Все так увлеклись решением проблемы, что никто и не заметил, когда тот завладел автоматом. – Никакой проблемы нет, – спокойно продолжал Стивене. – Раскинем мозгами, вот и все. Гангрена распространилась выше колена, так ведь,

Мэллори промолчал, не зная, что ответить. Заданный в лоб вопрос вывел его из равновесия. Он ощущал на себе взгляд Миллера. Тот словно умолял его сказать «нет».

– Так или нет? – терпеливо повторил Энди, сознавая, что творится в душе командира, и тут Мэллори понял, что нужно ответить.

– Так, – кивнул он. – Так… – Дасти глядел на него с отчаянием.

– Благодарю вас, сэр, – удовлетворенно улыбнулся Стивене. – Премного вам благодарен. Излишне указывать на преимущества, которые вы получите, если здесь останусь я. – В голосе юноши прозвучала властность, которой никто раньше не замечал в нем. Так говорит человек, убежденный в правильности своих решений, хозяин положения. – Пора н мне что-то для вас сделать. Только никаких чувствительных прощании. Оставьте несколько коробок с патронами да две-три гранаты. И сматывайтесь поскорей.

– Черта с два ты нас уговоришь. – Миллер направился было к Энди, но застыл на месте, увидев направленный ему в грудь «брен».

– Еще шаг, и я выстрелю, – спокойно сказал лейтенант. Миллер молча глядел на него. Наконец снова сел. – Не сомневайся, я слов на ветер не бросаю, – заверил его Стивене. – Прощайте, джентльмены. Спасибо за все, что вы для меня сделали.

В похожем на транс молчании прошло двадцать секунд, тридцать, целая минута. Первым поднялся Миллер. Длинный, худой, обтрепанный. Сумерки сгустились, и лицо его казалось изможденным.

– Пока, малыш. Может, я чего не так сделал. – Взяв руку Стивенса в свою, взглянул в ввалившиеся глаза, хотел что-то добавить, но передумал. – Увидимся, – внезапно сказал он и, отвернувшись, тяжелым шагом стал спускаться в ущелье. Ни слова, не говоря, за ним последовали остальные. Все, кроме Андреа. Грек задержался и что-то прошептал юноше на ухо. Тот кивнул в ответ и понимающе улыбнулся. Рядом остался только Мэллори. Стивенс обнажил в улыбке зубы.

– Спасибо, сэр, что поддержали меня. Вы с Андреа всегда все понимали.

– С тобой все в порядке, Энди? «Господи, – подумал Мэллори, – какую чушь я несу!»

– Честное слово, сэр. Все как надо. – Стивенс удовлетворенно улыбнулся. – Боли не чувствую, все прекрасно.

– Энди, я не о том…

– Вам пора идти, сэр. Вас ждут. А теперь зажгите мне сигарету и дайте очередь в сторону ущелья…

Минут через пять Мэллори догнал товарищей. А ещё через четверть часа группа добралась до пещеры, ведущей к побережью. Вслушиваясь в беспорядочную стрельбу в дальнем конце ущелья, все на миг остановились возле устья. Молча повернулись и углубились в подземный ход.

Энди Стивенс лежал на животе там, где его оставили. Вгляделся в сгустившийся мрак ущелья. Боли в ноге не было. Прикрыв ладонью сигарету, сделал глубокую затяжку. Улыбнулся, загоняя в магазин новую обойму. Охватившее его чувство невозможно было бы описать. Впервые в жизни Энди Стивенс был счастлив и умиротворен. Отныне страх ему был неведом.

Ровно через сорок минут группа оказалась в самом центре города Навароне, в каких-то пятидесяти метрах от главных ворот крепости.

Разглядывая внушительные ворота и ещё более внушительной толщины каменную арку, в которую они были вмурованы, Мэллори в который раз покачал головой. Он все ещё не верил, что группа добралась или – какая разница – почти добралась до заветной цели. Должно же, наконец, повезти. По закону больших чисел полоса неудач, преследующих их группу с момента высадки на остров, должна кончиться. Так и должно быть, это только справедливо, что группа наконец-то здесь. И все-таки, покинув мрачное ущелье, где они оставили Стивенса на погибель, они попали в этот скособоченный домишко, выходящий на восточную сторону городской площади Навароне, так скоро и так просто, что ум отказывался верить, что это действительно произошло.

Правда, в первые четверть часа обстоятельства складывались не вполне удачно. Едва группа вошла в пещеру, раненая нога подвела Панаиса. Грек рухнул на землю. Достается бедняге, подумал тогда Мэллори, увидев кое-как забинтованную ногу Панаиса. Но в полутьме невозможно было определить, насколько велики страдания раненого. Панаис умолял капитана разрешить ему остаться. Дескать, он задержит егерей, когда те покончат со Стивенсом и доберутся до конца ущелья. Но Мэллори осадил грека. Он грубо заявил, что Панаис слишком ценен, чтобы бросать его на произвол судьбы. Кроме того, сомнительно, чтобы немцы нашли именно эту пещеру среди десятка других. Мэллори досадовал на себя за столь резкий тон, но времени на увещевания не было. По-видимому, Панаис это понял и не стал возражать, когда Мэллори и Андреа подняли его и, поддерживая с боков, помогли ему преодолеть пещеру. Капитан заметил, что грек почти не хромает.

То ли благодаря их помощи, то ли примирившись с тем, что ему не удастся уложить ещё нескольких немцев. Панаис понял, что нет никакого резона преувеличивать свои страдания.

Едва они вышли из пещеры по другую сторону горы и стали спускаться по заросшему деревьями склону к морю, тускло мерцавшему в темноте, как Лука, услышав какой-то звук, прижал палец к губам. Мэллори тоже услышал негромкую гортанную речь и приближающийся скрип гравия под сапогами. Заросли карликовых деревьев надежно скрывали группу, и Мэллори скомандовал всем остановиться. Капитан едва не выругался вслух, услышав приглушенный стон и падение тела, и вернулся назад, чтобы выяснить, в чем дело. Панаис лежал без сознания на земле. Миллер, шедший рядом с греком, поддерживая его, объяснил капитану, что тот так внезапно велел остановиться, что Панаис, споткнувшись о него, подвернул ногу и ударился головой о камни. Мэллори склонился к греку, подозревая, что тот симулирует: такой дикарь и головорез способен прикинуться раненым, .лишь бы поймать на мушку ещё нескольких немцев… Но выяснилось, что грек и не думал симулировать, доказательством тому служили ссадины и кровоточащая рана над виском.

Не подозревая о присутствии диверсионной группы, немцы, производя много шума, пошли вверх, и