цели, он достигал ее; как сказал лорду Сандвичу, у него хватит упорства достичь великой цели путешествия.
Они пересекли Северный полярный круг в обратном направлении и прошли через Берингов пролив, направляясь к Уналашке. На Алеутских островах Кук остановился 2 октября: «Резольюшен» страдал от своих старых бед, снова сквозь швы сочилась вода между шпангоутами. Во время трехнедельной стоянки на этом острове Кук встретил русских купцов, которые любезно позволили ему дополнить его карту и указали на существующие неточности. За это время он хорошо узнал эскимосов – самый миролюбивый и безобидный народ, как отметил он в своем отчете.
24 октября корабли отплыли по направлению к Сандвичевым островам и достигли их 26 ноября без приключений, не считая того, что во время сильного шторма сломался главный галс, убив при этом матроса и ранив еще нескольких. Они увидели остров Мауи, второй по величине в архипелаге. Оба корабля остановились на некотором расстоянии от берега – они не нашли подходящей якорной стоянки, и многие туземцы поплыли им навстречу на своих лодках, везя большое количество свежих фруктов, овощей и, конечно, неизбежных свиней. Среди встречавших был почтенный пожилой человек, и, судя по тому уважению, с которым держались остальные, это был кто-то очень важный. Действительно, это был король Гавайев.
Они отплыли от Мауи, и через день или два перед ними предстали высокие, покрытые снегом вершины- близнецы острова Гавайи; высота обоих была около 4176 м. Кук медленно продвигался вдоль берега, ища подходящую бухту. И куда бы они ни плыли, их всегда сопровождало множество лодок, пассажиры которых поднимались на борт без малейшего опасения, чего Кук никогда раньше не встречал в Океании. Их лодки, отметил Кук без всяких комментариев, были нагружены свиньями и женщинами; последние с большей охотой раздавали свои милости, чем те, которых они встречали раньше. Поистине гавайцы были доверчивым народом. Они весело устраивались ночью спать на палубе, в то время как их лодки тянулись за кораблем. Из-за встречных ветров кораблям пришлось долго огибать южный берег острова, прежде чем повернуть и начать плавание вверх вдоль западного берега. Только 16 января была обнаружена подходящая якорная стоянка в Килакекуа-Бей. Уильям Блай был послан на берег для разведки и, вернувшись, заявил, что бухта замечательно подходит для их целей. Там была пресная вода и две деревни, Кекуа и Каваруа, которые могли удовлетворить все их нужды.
Прием, ждавший на следующий день Кука и его команду, когда они встали на якорь в Килакекуа-Бей, не имел, по-видимому, прецедентов в истории Океании. Кинг, второй помощник Кука, оценил количество лодок не менее чем в тысячу пятьсот, и они вмещали, по меньшей мере, девять тысяч туземцев, которые вышли в море, чтобы встретить их, еще несколько сотен вышли на линию прибоя, и еще сотни плавали вокруг, как стаи рыб, в то время как тысячи собрались на берегу бухты.
Палеа, вождь, и Коа, великий жрец, взошли на борт и обращались с Куком с необыкновенным почтением, граничащим с благоговением, и когда он с церемониями был препровожден на берег, ожидавшие его тысячи туземцев распростерлись на берегу. После этого он был вынужден присутствовать на долгой и странной церемонии то ли приветствия, то ли посвящения, во всяком случае, с явным религиозным оттенком. И только после этого его отпустили назад на корабль. Кук не знал тогда, что он был обожествлен. Согласно гавайскому фольклору, один из их богов, Ломо, – бог счастья, мира и плодородия, давным-давно отправился в море, но должен был когда-нибудь вернуться к ним. Кук стал Ломо, который вернулся домой, а «Резольюшен» был его храмом. Новость о его возвращении распространилась по Гавайским островам, как только он высадился на островах Ниихау и Кауаи ровно год тому назад, и, разумеется, его заметили с берега острова Гавайи еще за неделю до того, как он нашел окончательную якорную стоянку. Это, конечно, объясняет, почему, хотя на берегу было всего две маленьких деревни, десять тысяч туземцев ждали его, чтобы приветствовать. Они были давно предупреждены и приехали издалека, чтобы встретить своего бога.
Кук не подавал виду, что обожествление произвело на него большое впечатление. Он был счастлив, что открыл Гавайи, как был бы рад и любой другой путешественник. Он писал: «некоторые… сожалеют о том, что нам не хватило упорства, чтобы найти северный проход на пути домой прошлым летом. Мы обязаны их разочарованию тем, что смогли снова посетить Сандвичевы острова и обогатить наше путешествие открытием, хотя и самым последним, но, по-видимому, в любом отношении самым важным, которое было совершено европейцами до сих пор во всем Тихом океане». Это оказались самые последние слова, которые Кук записал в своем дневнике. Приятно, что в этой записи звучат нотки радости и удовольствия.
Неподалеку от деревни Кекуа была устроена обсерватория и поставлены палатки. Корабли приблизились к берегу на случай, если понадобится прикрывать огнем орудий часть команды, спустившейся на берег. Кекуа находилась в восточной части бухты. С северо-западной была деревня Каваруа, место, где Кук обычно высаживался на берег и где была временная резиденция короля Каланиопу.
На самом деле он не все время жил в своей резиденции, но находился там 24 января и оказался тем самым почтенным пожилым человеком, который поднимался на борт «Резольюшен» в Мауи. Он посетил корабль с частным визитом в сопровождении только своей семьи; на следующий день с большой помпой состоялось официальное посещение. Король был одет в прекрасные одежды, и его сопровождал весь двор. Во время обмена ценными подарками король Каланиопу вручил Куку полдюжины крайне ценных накидок из перьев, в то время как Кук подарил ему свой пояс с мечом, затем они обменялись именами, что в Океании означает дружбу навек. Казалось, будущее обещало быть безоблачным, барометр показывал «ясно».
Однако барометр врал, а вечность длилась совсем недолго. Через неделю поведение туземцев изменилось. Они давали понять, что, по их мнению, для бога настало время продолжить свой путь. Они говорили морякам, как хорошо они теперь выглядят и, кажется, нет причин задерживаться дольше. Они давали понять, что хозяева начали утомляться от гостей, чье содержание обходится им так дорого, и что команды обоих кораблей потребляют слишком много пищи. Это было верно и, по-видимому, в значительной мере послужило причиной перемены в их отношениях; с другой стороны, они, англичане, находились там всего две недели, в других местах Океании им приходилось стоять в несколько раз дольше, и при этом гостеприимство туземцев не ослабевало, к тому же Кук всегда честно рассчитывался за любой провиант, который покупал.
Вероятно, жрецы почувствовали, что возвращение бога лишало их духовной и светской власти, их авторитет, который они так лелеяли, уменьшился и, если народ потеряет привычку их почитать, они смогут ее восстановить с большим трудом, и чем дальше, тем сложнее будет это сделать. Они, по-видимому, привели те же доводы королю в отношении его самого, и поскольку король был старым, измученным человеком и пора его физического и умственного расцвета давно миновала, он согласился с их точкой зрения и дал по меньшей мере молчаливое согласие на распространение среди народа мысли о целесообразности скорейшего отъезда Кука.
Однако, должно быть, Кук легко понимал намеки. Он распорядился о разборе обсерватории и палаток и перевозе их на корабль. Появился король Каланиопу и вручил ему очень дорогие подарки либо в знак подлинного уважения, либо для ускорения отъезда – мы не можем это сказать. В планы Кука теперь входило закончить нанесение на карту Гавайских островов, а затем двигаться к Камчатке на восточном берегу Азии, прежде чем совершить вторую попытку найти Северо-Западный проход. Они отплыли 4 февраля, и толпа, по всей видимости, по-настоящему тепло проводила их. Возможно, подлинной причиной этого теплого прощания была радость при виде уходящих гостей.
Когда всего через шесть дней Кук вернулся, атмосфера была более холодной. Было ясно, что никто из окружения Каланиопу не приветствовал возвращения кораблей. Но у Кука почти не было выбора: за два дня до этого в жестоком шторме фок-мачте «Резольюшен» был нанесен столь серьезный урон, что было необходимо снять ее и починить.
Отношения быстро из очень натянутых превратились в откровенно враждебные. Туземец, пойманный на воровстве, получил сорок ударов плетью. Другие островитяне, которые помогали делать запасы воды, были отозваны вождем. Впервые туземцы начали носить оружие, стали нахальными и дерзкими. Когда были украдены слесарные инструменты, которые похитители увезли на лодке с берега, Эдгар, штурман «Дискавери», высадился с несколькими членами команды на берег и попытался конфисковать лодку. Завязалась схватка, гавайцы прибегли к традиционным камням, Эдгар и его люди были вынуждены бросить баркас, на котором они прибыли на берег, и спасаться вплавь. Положение усугубилось тем, что лодка – она была украдена – принадлежала вождю, который не только был дружески настроен по отношению к Куку, но
