его глаза привыкли к полумраку, он повернулся на табурете и снова посмотрел в глубину ресторанчика. Неясные очертания превратились теперь в людей, в основном выглядевших закаленными и загорелыми. Вероятно, это были местные фермеры. Эван подумал, как же неблагоприятна жара для их земель. Она сжигает, высушивает, заставляет трескаться почву, так что им, вероятно, предстоит еще один тяжелый год. Его отец имел землю и обрабатывал ее, так что ему были знакомы эти отрешенные изможденные лица. Жара одинаково иссушала и землю, и кожу этих людей, которая увядала и трескалась. Они пили, словно бы пытаясь восполнить соки, высосанные солнцем.

За одним из столов за пирамидой пивных бутылок Эван увидел знакомое лицо. Он взял свою кружку и направился к его столику. Чей-то голос предупредил его: «Осторожно. Здесь есть одна непрочная доска. Наступите на нее, и все мое творение провалится в тартарары». Голос был тоже знакомый, хотя и чуть-чуть пьяный.

Эван обошел вокруг стола. Человек взглянул на него, и в стеклах его очков отразились пивные бутылки.

— Не встречал ли я вас где-нибудь? — спросил Эван.

Человек задумался, нахмурившись.

— Вы… живете на Мак-Клейн-террас, не так ли? Мистер Райс?

— Нет, Эван Рейд. А вы…

— Нили Эймс. — Человек протянул руку, и они обменялись рукопожатием. — Рад вас снова встретить. Возьмите стул и садитесь рядом. Хотите пива?

— У меня уже есть, спасибо. — Эван взял стул у другого стола и сел рядом. — Кажется, вы тут кое- что выпили.

— Да, кое-что, — согласился Нили. — Но надо выпить еще больше до того, как закроется это заведение. Эй, от меня не воняет мусором, а? Или дымом?

— Нет, не заметил.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Я думал, что эта проклятая свалка въелась мне в кожу. Я единственный, кто еще может это чувствовать. — Он поднял начатую бутылку пива и отхлебнул из нее. — Проклятый день, выдохнул он.

— Для нас обоих, — откликнулся Эван и отпил из своей кружки.

— Вы что-нибудь узнали о вашем друге? О том, который живет на другой стороне улицы?

Эван вспомнил лицо Демарджона, напряженное до предела и полное отчаяния, его слова о том, что они убили ночью Пола Китинга. Эван сказал:

— Нет, так и не узнал.

— Плохо. Думаю, он уехал. Не могу сказать, как я браню его.

— Почему?

Он покачал головой.

— Не обращайте на меня внимание. Иногда вот это пытается говорить за меня. — Он показал на бутылки, которые, казалось, слегка дрожали под взглядом Эвана. — Скажите мне, — продолжал Нили, — что вас удерживает в этой деревне?

— Обстоятельства, — ответил Эван, и Нили посмотрел на него. — Это красивое маленькое местечко; моя жена и я заключили очень хорошую сделку при покупке нашего дома…

— Да, мне нравится ваш домик, — согласился Нили. — Он улыбнулся. — Я уже давно не жил дома. Пансионы и гостиницы нельзя назвать своим домом. Наверное, это хорошее чувство, когда имеешь такую семью, как ваша.

— Да, так и есть.

— Знаете, я взялся на работу в Вифаниином Грехе не от того, что мне так сильно были нужны деньги. Я проезжал мимо, и деревенька показалась мне такой чистенькой, тихой и красивой. Казалось, что если я поеду дальше, то я никогда не увижу места, похожего на это. Я летун-бродяга, вот и все, но если бы я когда-нибудь попытался найти для себя дом, то, возможно, это была бы деревня Вифаниин Грех. — Он снова поднял бутылку. — Вы понимаете?

— Да, думаю, что понимаю.

— Я надеялся, что смогу здесь прижиться, — сказал Нили. — Сначала мне казалось, что это получится. Но здесь люди смотрят на меня на улицах так, будто собираются при удобном случае размолоть меня в порошок. И хуже всех этот проклятый шериф. Этот ублюдок вообще хотел бы разрубить меня пополам.

— Думаю, что в твоем лице он заполучил занозу себе в плечо, — сказал Эван.

— Возможно. — Он посмотрел Эвану в лицо, словно пытался разобраться что он за человек. — Вы, должно быть, сами на него нарвались.

— Да.

Нили кивнул.

— Тогда, вероятно, вы понимаете, меня. — Он прикончил свое пиво и несколько секунд молчал, уставясь в янтарные глубины бутылки. — Сейчас я решил убраться из этого места, — очень тихо сказал он.

— Но почему? Вы же сказали, что вам здесь нравиться?

— Да. А вы играете в покер, мистер Рейд?

— Только от случая к случаю.

Он поставил бутылку на стол рядом с собой, словно решая, рискнуть или не рискнуть разрушить пирамиду.

— Иногда в игре, когда ставки слишком высоки, появляется некое чувство, словно сзади на вас что-то надвигается. Может быть, уже закончилась полоса везения, или заключена плохая сделка, или кто-то оказался лучшим игроком, чем ты, и он позволяет считать, что ты выиграешь, пока ловушка не захлопнется. Вот такое чувство я сейчас испытываю. Кто-то слишком высоко поднял ставку, может быть, выше, чем я мог допустить, и вот-вот будет открыта последняя карта. Я не знаю, хочу ли я дождаться и посмотреть, что это будет за карта.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — сказал Эван.

— Все в порядке, — Нили слегка улыбнулся. — Да и никто другой не поймет тоже. — Когда он снова взглянул на Эвана, его взгляд был мрачным и отрешенным, словно он видел призрачные фигуры, на лошадях преследующие его грузовик. — Со мной кое-что случилось, — тихо сказал он, не желая, чтобы его услышал кто-нибудь еще, — там, на дороге к Вифанииному Греху. Я долгое время думал над этим, и каждый раз, когда вспоминаю, чувство страха все более нарастает. Не знаю, что там творилось и не хочу об этом знать, но я сейчас уверен, что они бы убили меня.

Эван чуть наклонился вперед. Бутылки звякнули.

— Они? О ком вы говорите?

— Я не знаю, кто они были. Или что они были. Но, ей-богу, они лишь отдаленно напоминали людей. Я расскажу вам это. Послушайте меня: — Он потряс головой от отвращения. — Наверное, вы думаете, что сидите здесь рядом с сумасшедшим, и этот рассказ ничего не стоит!

— Нет, — сказал Эван. — Пожалуйста, расскажите мне остальное. Как они выглядели?

— Женщины, — рассказал ему Нили, — но не такие, каких я когда-либо видел, разве что только в кошмарах. Их было примерно десять или двенадцать, и они ехали верхом на лошадях посередине дороги, словно бы пересекая ее, чтобы углубиться в лес на другой стороне. Я уехал отсюда после закрытия. Перед этим я выпил пива, но был не настолько пьян, чтобы появились галлюцинации. Так или иначе, я проехал прямо сквозь них, не успев остановиться. И когда притормозил, чтобы посмотреть, кто они такие, они… атаковали меня.

Эван замолчал, стук его сердца громом отозвался в голове.

— С топорами, — продолжал Нили все еще тихим голосом. — Одна из них разбила оконное стекло на моем грузовике. Господь Всемогущий, я никогда не видел ничего подобного! Я… заглянул в лицо одной из них. Я никогда не забуду, как выглядела эта тварь. Она хотела разодрать меня на клочки, и если бы им удалось согнать меня с дороги, что ж, тогда я бы здесь не сидел. — Он прервал на секунду свой рассказ и вытер губы рукой. — Больше всего мне запомнились глаза этой женщины. Они прямо прожигали меня насквозь; это все равно, что смотреть в голубое пламя, и, ей-богу, я никогда не смогу забыть это.