— Но подожди! Ты же можешь поехать в выходной!

Она улыбнулась.

— Это слишком долгая поездка, чтобы обернуться за два дня. Почему бы нам не подождать до конца семестра?

— Ааааа! — заныла Лори, больше совсем не заинтересованная ни своей фасолью, ни морковкой.

— Ну, что ж, — настаивал Эван, — тогда поедем куда-нибудь поближе. Наверх, в горы, там прохладнее. Только на выходные, чтобы утром в понедельник быть дома.

— Да! — сказала Лори.

Кэй смотрела на него с удивлением. Что значат все эти разговоры об отдыхе? — недоумевала она. Обычно они с Лори уговаривали его оторваться от машинки на пару дней. Сейчас же было видно, что ему сильно хотелось уехать прочь из деревни.

— Боюсь, что мне придется нарушить эти планы, — сказала она. — Эти экзамены — для меня сейчас самое важное.

— Хорошо, когда ты сможешь поехать? — спросил он. — Наверное в августе… после окончания семестра…

Он молчал, глядя мимо нее.

— Август не так уж и далеко, — напомнила ему Кэй. — Всего две недели.

— Я беспокоюсь о тебе, — сказал он. — Мне кажется, мы должны… уехать из этого места на некоторое время.

— Беспокоишься обо мне?

— Да. Сны, которые ты видела…

— Пожалуйста, — попросила она и очень аккуратно положила на тарелку свою ложку. — Давай не будем говорить об этом.

— Это важно! — сказал он и понял, что сделал это чересчур громко, потому что глаза Лори расширились, словно в ожидании ссоры. Поэтому следующую фразу он произнес тише:

— Любой повторяющийся сон что-нибудь означает. Поверь мне, я знаю…

— Это не повторяющийся сон! — сказала она. — Я имею в виду, что в них я играю одну и ту же роль, в той же обстановке, но… происходящие события никогда не повторяются.

— Хорошо. Но я все еще обеспокоен.

— Беспокойство, — сказала Кэй. — Ты мне сам сказал, как это называется. — Она прищурилась, словно эта ужасная никудышная правда ранила ее. — Итак, теперь ты считаешь, что деревня имеет какое- то отношение к твоим снам?

— Я думаю, что отдых пошел бы нам всем на пользу.

— Давайте поедем в Бич-Хэвен! — сказала Лори. — Пожалуйста, давайте!

— Нет. Я не могу. — Кэй охватила внутренняя дрожь, потому что теперь она знала причину его беспокойства. Ей было знакомо это выражение на лице Эвана: растерянности, беспомощности, испуга. Его взгляд напоминал взгляд утопающего, которому не за что ухватиться. — Эван, — спокойно сказала она, — это самое прекрасное место, в котором мы когда-либо жили. У нас есть шанс, реальный шанс чего-то добиться. Ты что, не понимаешь этого?

Посидев некоторое время неподвижно, он оттолкнул свою тарелку, словно ребенок, получивший выговор. Ты был очень плохим мальчиком, как сказала миссис Демарджон.

— Может быть, это наш последний шанс, — повторила Кэй.

Он кивнул и поднялся из-за стола.

— Куда ты уходишь?

— Хочу прогуляться, — сказал он. В его голосе больше не было гнева, но чувствовались напряженность и неискренность.

— Прогуляться? Куда же?

— Хочу прокатиться. Где ключи от машины?

— Я тоже хочу прокатиться на машине! — заявила Лори.

— Они… в моем кошельке на кровати. — Она проводила его взглядом. Хочешь чтобы мы поехали с тобой?

— Нет, — сказал он и начал подниматься по лестнице в спальню.

— Доедай свой ужин, — сказала Кэй девочке. — Эта морковка для тебя полезна. — Она прислушалась к его шагам на лестнице, услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Через несколько минут заработал двигатель, и микроавтобус направился к дороге и проехал по Мак-Клейн- террас.

— Что случилось с папочкой? — спросила Лори. — Он вел себя так непонятно.

И только тогда Кэй почувствовала, что слезы жгут ей глаза.

— Твой папочка… нездоров, Лори. Он совсем нездоров. — Из ее глаз хлынул сильный жгучий поток. Лори смотрела на нее с удивлением.

«Крик Петуха», подумал Эван, поворачивая свой микроавтобус в северном направлении, на темную молчаливую улицу. Это хорошее место, где можно выпить и, может быть, задать кое-какие вопросы. Он проехал мимо темного бугра кладбища, фары осветили могильные камни. По дороге к Кингз-Бридж-роуд, охваченной темнотой, в его сознании мелькали непонятные детали, похожие на добела раскаленные метеоры. «Они придут за вами ночью, — сказал этот человек. — Точно так же, как они пришли за мной. Забирайте свою жену и маленькую дочку и уезжайте. Сейчас же». — И спокойный, уравновешенный голос Кэй: «Август не так уж далеко. Это, может быть, последний шанс, который у нас есть». Он жал все быстрее и быстрее, совсем убрав ногу с тормозов. Фары высветили дорожный указатель:

Его спидометр уже показывал пятьдесят пять. Бежишь? — спросил он себя. Спасаешься бегством из Вифанииного Греха? Шины взвизгнули на повороте. Он проехал Вестбери-Молл, где горели успокаивающие огни и были припаркованы машины; все это казалось частью далекого мира, отстоящего на целую вечность от Вифанииного Греха. В следующее мгновение темнота вновь обступила дорогу.

Он свернул с 219 трассы на Кингз-Бридж-роуд и через несколько минут увидел светящуюся красную вывеску. Местечко было меньше, чем он себе представлял: просто-напросто старое шлакоблочное строение с красной крышей, покрытой шифером, и окнами, оклеенными этикетками из-под пива «Фальстаф» и «Будвайзер». Над дверью неоновый петушок выгибал свою шею в молчаливом крике, затем снова опускал и снова выгибал. На стоянке, посыпанной гравием, стояло всего несколько автомашин и грузовичок-пикап. Эван свернул туда, припарковал микроавтобус рядом со строением и выключил двигатель.

Когда он вошел в тускло освещенную комнату, на него мельком взглянули, затем отвернулись. Несколько фермеров в грубой рабочей одежде сидели за столами и потягивали пиво. Здоровенный мужчина с рыжей бородой за стойкой протирал стаканы белым полотенцем. Женщина, платиновая блондинка, нацеживала пиво из бочонка и подавала его худощавому фермеру с густыми седыми бакенбардами. Она поймала взгляд Эвана, кивнула и улыбнулась.

— Добрый вечер, — сказала она.

Он сел за стойку на табурет и заказал «Шлитц».

— Одну секунду, — сказала женщина и отвернулась.

Пока она наливала ему пиво в заиндевевшую кружку, он оглядывал это место. Столики позади него были заняты. Там слышался смех. За одним из них сидели мужчина с седыми волосами в пиджаке и галстуке и женщина, которая по возрасту могла бы быть его дочерью. Она похлопала его по руке, а он потрепал ее за ухо. За другим столиком сидела компания мужчин и тихо беседовала. Сигаретный дым клубами поднимался к потолку. Эван уловил обрывки разговора; о жаре, об этом проклятом политике Мейерманне и его дорожной программе в округе. О рыночной цене соевых бобов, о стоимости двигателя в «Форде».

Женщина протянула ему пиво.

— Пожалуйста.

Он поблагодарил ее и начал потягивать пиво, наслаждаясь его резкой освежающей прохладой. Когда