— Немногие разбираются в ней. Эшава — это имя, которое употребляли турецкие археологи. Доктор Драго нашла городу другое имя: Темискрия.

Он покачал головой.

— Очень жаль. Мне это ничего не говорит.

— Не беда, — сказала она. — Я сама ничего не знала об этом, пока доктор Драго не объяснила мне. Темискрия была очень древним городом, о котором ходили всякие небылицы. Его происхождение… затеряно в прошлом, но по развалинам и обнаруженным предметам утвари мы можем заключить, что это была преимущественно сельскохозяйственная община. Как я и говорила, это была крепость, построенная для защиты против блуждающих орд варваров, которых было не так уж и много. В 72 году до нашей эры римские легионы атаковали Темискрию и разрушили ее.

Эван почувствовал в комнате запах пыли. Или древности. Запах древних тайн, а может быть, также и новых.

— Почему эти предметы находятся здесь? — спросил он ее, пока они приближались к лестнице. — Почему не в Турции?

Миссис Хант улыбнулась вкрадчивой кошачьей улыбкой.

— Турецкое правительство в конце шестидесятых годов… нуждалось в финансовой помощи. Я уверена, вы знаете, доктор Драго — вполне состоятельная особа. Она… договорилась о займе в обмен на эти реликвии.

— Они должны много для нее значить.

— Так и есть. И для всех нас тоже.

— Да? Почему же?

— Потому что наличие музея делает Вифаниин Грех очень специфическим местом. Важным местом. На нем сконцентрирована большая часть нашей гражданской гордости.

Он кивнул и посмотрел вверх на лестницу. Там виднелся силуэт еще одной статуи. Свет отбрасывал от нее длинные тени на заднюю стену.

— Как же удалось доктору Драго заработать свои деньги? — спросил он, заглянув в лицо миссис Хант.

— Она очень интеллигентная женщина. И очень удачливая. В… 1967 году, кажется, она вышла замуж за Николаса Драго. Она была его третьей женой.

— Это имя мне незнакомо.

— Финансист из Греции, — объяснила она. — Он имел свои собственные корабли и ряд отелей. К несчастью, мистер Драго умер от удара едва ли не через год после того, как они поженились. Они жили на вилле на одном из этих вулканических греческих островов. Я не знаю всех деталей, но, видимо, это был очень мрачный случай. — Она покачала головой. — Бедная женщина. Она была единственной любовью в его жизни, он оставил ей все свое имущество, и до возвращения в Америку некоторое время она сама управляла делами.

— Возвращения в Америку?

— Да. Она родилась в этой стране. — Она поглядела на лестницу. — Вы хотите посмотреть остальную экспозицию музея?

Он кивнул.

— Хорошо. Тогда пройдите сами вперед. Мне надо ответить на корреспонденцию. Если у вас появятся какие-нибудь вопросы, любые, пожалуйста, задавайте их. Хорошо?

— Да-да, хорошо. — Поднимаясь по лестнице, он слышал, как ее шаги замирают в другом конце коридора.

Более получаса он бродил по верхним этажам музея. Там были также стеклянные витрины с экспонатами, в том числе с фрагментами скульптур. Особенно его заинтересовали две вещи: бронзовые диски с пробитыми отверстиями, которые, по мнению Эвана, могли служить монетами, и витрина, содержащая несколько каменных наконечников стрел, металлический щит в форме полумесяца с отчеканенным на нем разгневанным лицом и помятый шлем с наполовину отломанным наносником. Эван долго и с любопытством вглядывался в этот щит и меч, а затем продолжил осмотр комнат третьего этажа. Там он нашел урны, украшенные сражающимися фигурами; фрагмент гончарного изделия с рукой, держащей меч; большую каменную плиту с частью настенной живописи: контуры бородатого мужского лица с широко раскрытыми глазами. Казалось, эти глаза пристально вглядывались в Эвана, пытаясь поймать его взгляд. Их выражение вызывало озноб. Странно, подумал он. Миссис Хант говорила, что Темискрия была сельскохозяйственной общиной. Но где же сельскохозяйственные орудия? Судя по всему, эта община более приспособлена к войне, чем к чему-либо еще. Он прошел еще одну комнату, осмотрел ее и затем увидел, что его продвижение вперед остановлено большой, огромной как каменная плита, черной дверью.

Он положил руку на блестящую латунную ручку двери, но она не поворачивалась. За ней, подумал он, скрывается по крайней мере более половины территории третьего этажа. Место для хранилища? Нет. Разумнее было бы устроить хранилище в подвале внизу. Он постоял секунду перед дверью и затем снова спустился вниз.

Миссис Хант, держа ручку в руке, посмотрела на него из-за письменного стола и спросила:

— Все в порядке?

— Да. Очень интересно. Но я хотел бы кое-что узнать.

— О чем?

— Там, на третьем этаже, есть запертая дверь. Что находится за ней?

— Все задают этот вопрос, — сказала она и снова приветливо улыбнулась. — Это специальная экспозиция, которую мы сейчас подготавливаем. Панорамная реконструкция Темискрии; там будут прожектора, слайды и все такое прочее.

— Хорошо. Когда же она будет закончена?

Она задумалась на секунду.

— Где-нибудь в ноябре. Мы надеемся на это.

Он немного помедлил перед ее столом, и наконец она сказала:

— Надеюсь, вам понравился музей, мистер Рейд? Может быть, в следующий раз вы возьмете с собой вашу жену и маленькую дочку?

— Конечно, — сказал он и двинулся к выходу. — Спасибо. Хорошего вам дня.

— Того же и вам. Надеюсь, там вы сумеете защититься от солнца.

Эван вышел из музея. Повернув к дому, он почувствовал на своем лице суровое прикосновение знойный лучей солнца. Сердце в его груди билось размеренно и спокойно, но от позвоночника по всему его телу начинало распространяться напряжение. Он обернулся и снова посмотрел на музей. Итак. Вот и все, что там было. Остатки сельскохозяйственной общины, которая существовала более трех тысяч лет назад на юго-восточном побережье Черного моря. Он вспомнил спор между доктором Драго и Дугом Блэкбурном; конечно, они спорили об экспонатах музея, но почему? И какое отношение ко всему этому имеет мифология? Он решил еще раз позвонить Блэкбурну домой.

Но что же насчет музея? — спросил он себя, вглядываясь в музейные окна. Что ему пытались сообщить? Что отсюда исходит опасность и тянется к нему через водоворот пыли? Если это и так, то он здесь ничего не увидел. Вообще не почувствовал. Паранойя? Может быть. Господи, а что, если все предостережения и предчувствия были, в конце концов, всего лишь игрой его воображения? А что, если в Вифаниином Грехе вообще нет никакой опасности, а он занимается расследованием только потому, что такова его природа — все время бояться чего-то, расспрашивать, расследовать.

Он снова двинулся по направлению к Мак-Клейн-террас. Надо было проверить почту и начать продумывать сюжет нового рассказа.

По дороге ему в голову вдруг пришла странная и любопытная мысль: откуда же Лей Хант узнала, что у него есть маленькая дочка? Он никогда раньше не встречал эту женщину, да и Кэй тоже. Возможно, кто-то рассказал ей об этом.

Да, конечно, так оно и было. В Вифаниином Грехе не было секретов.

Кэй решила запрятать мрачные сны воскресной ночи в глубину своего сознания и была в лучшем настроении, когда добралась домой. Лори, казалось, уже забыла, что потеряла игрушку. Из-за этого инцидента Эван чувствовал себя неловко, сознавая, что поставил Кэй в неудобное положение перед миссис