привлекательной, но результат получился ошеломляющим: прочность, монументальность, непоколебимая уверенность. Город, похожий на крепость.

Сажая скиммер на крышу отеля, я спрашивал себя, насколько это отражает состояние ума народа, едва избежавшего огненной гибели.

Час спустя из номера Чейз мы связались с Бюро записей и жизненно важной статистики. Клерком оказался робот, которому придали внешность пожилого мужчины с пышной черной бородой и полными сочувствия голубыми глазами.

– Было бы проще, если бы у нас имелся ее регистрационный номер, – сказал он.

– Простите, – проворчал я, – сколько людей по имени Киндрел Ли может обитать в городе, с населением в двадцать тысяч человек?

– Мистер Бенедикт, – ответил робот, задумчиво тыча пальцами в свою клавиатуру, – вы, конечно, понимаете, что записи сгорели вместе с городом в 677-м. У нас сохранилось очень мало материалов.

– Но, предположим, эта женщина находилась здесь после нападения. Должна была находиться, если Таннер с ней говорила. Возможно, она потом вышла замуж. Или обращалась по поводу каких-то льгот. Или получила работу в правительстве. Должно же быть о ней хоть что-то.

– Да, – охотно согласился робот и принялся за работу.

– Вы уверены в правильности написания ее имени?

– Нет.

– Есть ли вероятность, что она родилась под другим именем?

– Возможно.

– Вы ставите очень трудную задачу, мистер Бенедикт.

– Пожалуйста, сделайте все возможное.

Я попытался предложить ему деньги, но он отказался. Правительственные правила и так далее, хотя мне все еще было неловко.

Чейз рыскала по ограниченному пространству, насколько позволял проектор, а я следил за новостями дня, сменяющими друг друга на экране монитора.

На Земле начался экономический спад.

На границе боевые корабли ашиуров и конфедератов опять вступили в перестрелку. С нашей стороны потерь нет, с их, вероятно, тоже.

«А в этот день сорок лет назад “Андовер”, – на терминале появилось изображение летящей яхты, – заканчивавший кругосветное путешествие, исчез в южных морях».

– Нет, – внезапно заговорил клерк. – Никаких записей нет.

– Должны быть, – возразил я. – По крайней мере, запись о ее смерти.

– Если она умерла, мистер Бенедикт, – робот показал в улыбке ровные белые зубы, – то случилось это не на Илианде.

– У меня есть еще одна идея, – сказал я, когда мы вернулись в номер. – «Андовер».

– Думаю, хватит с нас загадок, Алекс. Вряд ли «Андовер» имел к этому отношение.

– Конечно, нет. Но там мы видели клип сорокалетней давности. Какой давности материал хранится в местной организации по сбору новостей?

В местной сети числились два синдиката: «Океанский» и «Мета». Ни один из них не существовал больше полувека. Хотя год на Илианде на сорок процентов длиннее, чем у нас дома, все же срок был недостаточно большим.

– Не имеет значения, – сказал нам в «Мете» инженер по связи. – Все используют центральный банк данных. У нас есть доступ к записям давностью почти в триста лет, черт побери.

Мы связались с Информсвязью, центральным процессорным устройством, и получили то, чего добивались: доступ к истории Илианды, рассматриваемой с современной точки зрения.

Чейз включила терминал и послала запрос на ЛИ, КИНДРЕЛ.

Пришел ответ: НЕТ ЗАПИСЕЙ.

Она поменяла местами слова: КИНДРЕЛ, ЛИ.

Мы попытали счастья с различными вариантами написания имени, но безуспешно.

– Что теперь? – спросила Чейз.

– Оландер.

Она отстучала его имя.

– Заголовки, – ответил я.

– В хронологической, начиная с самых последних.