– Если смогу, – ответил я и вышел на улицу.

Главная цель оказалась на расстоянии в тысячу триста световых лет от Сараглии, в той области Дамы- под-Вуалью, у которой были координаты, но не было названия.

– Два месяца, по крайней мере, – сказала Чейз. – В один конец. Долгий путь.

Мы летели к Сараглии на «Грейнджере». «Грейнджер» – двойник «Капеллы», поэтому, пока мы плыли сквозь длинный серый туннель, я много думал о Гейбе.

Обзорные иллюминаторы были, конечно, закрыты. Вид за бортом многих лишал душевного комфорта, но на корабле имелось несколько мест, где пассажир, желающий посмотреть на преисподнюю, мог удовлетворить свое любопытство. Например, салон в носовой части верхней палубы, называющийся Капитанским Баром.

Мы с Чейз удалились туда после того, как я оправился от погружения в гиперпространство. Между прочим, моя реакция на переход становилась с каждым перелетом все хуже. В первый вечер я сидел в баре, отказываясь от разговоров и мрачно вспоминая свою клятву, больше никуда не летать.

Мы выпили слишком много. Бары на звездных кораблях всегда процветают. Располагая избытком свободного времени для размышлений, я стал думать, почему исследователи с «Тенандрома» согласились молчать о своей находке. Меня это беспокоило.

Через некоторое время даже Чейз помрачнела. Так мы и беспокоились всю дорогу, перемещаясь в бесформенном потоке неизвестно скольких измерений, существование которого, по мнению некоторых специалистов, относилось к области чистой математики.

Через восемь дней по корабельному времени мы совершили обратный прыжок в линейное пространство. Пассажиры, придя в себя, столпились у открытых теперь иллюминаторов, чтобы поглазеть на великолепие Дамы-под-Вуалью.

С близкого расстояния она казалась непохожей ни на что, измеряемое человеческими масштабами. Структуру туманности уже нельзя было распознать. Мы смотрели, скорее, на гигантское скопление отдельных звезд, на невообразимое множество цветных точек, лучи которых проникали, казалось в самую душу, на реку света, уходящую в бесконечность. Насколько бледнее выглядело воспроизведение ее Джейкобом у меня дома!

Когда я больше не смог выносить это зрелище, я пошел в бар. Там было полно народу.

Теперь нам предстояла самая длинная часть перелета – от точки перехода до самой Сараглии, – на которую требовалось две с половиной недели. Я много читал и приобрел привычку играть в карты с компанией завсегдатаев в Капитанском салоне. Чейз резвилась с каким-то юнцом в гимнастическом зале и бассейне.

В начале третьей недели полета к нам приблизилась пара челноков. Они привезли новых пассажиров и груз для следующей фазы полета «Грейнджера» и забрали к себе на борт всех направлявшихся на Сараглию. Чейз попрощалась со своим дружком, а я с удивлением обнаружил, что со времени нашего отъезда впервые чувствую себя хорошо.

Сараглия представляет собой конструкцию величиной с небольшую луну, вращающуюся вокруг остатка сверхновой, и является научно-исследовательской станцией. Но близость к сверхплотной звезде обусловила развитие этой искусственной планеты как коммерческого центра, специализирующегося на услугах по обработке материалов для производителей, чья продукция требовала применения сверхвысоких давлений в течение длительного времени.

Внешне станция выглядит несколько беспорядочно, – первоначально она была простой орбитальной платформой, но давно уже обросла жилыми куполами, производственными ангарами, энергетическими сетями, погрузочными и стыковочными доками, заводами-автоматами.

Большое облако пыли, удерживаемое искусственной гравитацией, плавает вокруг комплекса, защищая его от жесткого излучения Дамы-под-Вуалью. Оказавшись внутри облака, наблюдатель бывает поражен освещением цилиндрической планеты, льющимся из сотен тысяч окон, иллюминаторов, прозрачных панелей и причальных доков. Хотя Сараглия и расположена на самом краю заселенного человеком пространства, она самая теплая из всех мест его обитания.

Мы причалили на челноке к одному из доков, выгрузились и поселились в гостинице. Чейз немедленно приступила к подготовке второй части путешествия.

Мне же опять потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, поэтому я отправился осматривать достопримечательности, бродил по лесам и полянам, даже пару дней наслаждался послеобеденным отдыхом на морском берегу.

Через несколько дней мы снова отправились в путь на взятом напрокат «Кентавре». Он был меньше корабля Гейба, и для столь длительного путешествия оборудован довольно скромно, резко заметила Чейз. Но я еще не привык иметь дело с большими деньгами, а цена за «Кентавр» показалась мне просто ошеломляющей.

Как только двигатели накопили достаточный заряд, мы совершили прыжок в пространство Армстронга.

– Обратный переход через пятьдесят семь дней, – объявила Чейз. – По бортовому времени. Нам надо принять одно решение.

– Выкладывай.

– Перелет долгий. Там, куда мы направляемся, правила Конфедерации не вполне соблюдаются, но предполагается, что мы все равно станем их придерживаться. Если следовать руководству, мы должны дать допуск в триста астрономических единиц для возвращения в линейное пространство. Помножим на нашу неспособность быть точными, и мы легко можем оказаться в пятистах или шестистах астрономических единицах от цели. Кроме того, «Кентавр» гораздо более медлительный корабль при движении в обычном пространстве, чем пассажирский лайнер. Если нам не повезет, то путешествие окажется очень долгим. Наилучший выход – просто взять и впрыгнуть обратно как можно ближе к цели.

– Нет! – взорвался я. – Мы уже столько ждали! Я предпочитаю потерпеть еще немного.