Потом голос Карсона:
– Уходи отсюда, Хатч.
– Хорошо. Он поднялся. Держись, Ричард.
Трос дернулся, и море посветлело. Он поднялся на метр вверх, принял горизонтальное положение и стал устраиваться поудобнее. В этот момент последовал второй рывок, на этот раз гораздо более сильный.
Вода неслась с огромной силой.
Волна была не похожа на все остальные. Это была гора воды, огромный жидкий бегемот, надвигающийся на нее со стороны открытого моря. Зеленый, покрытый пятнами, дышащий. Он был живым и появился в виде гребня в пяти километрах от нее, потом исчез и появился снова. Хатч ждала до последнего момента.
После этого не должно было остаться ни одной Башни.
Джордж втащил, наконец. Генри на борт корабля.
– Уходи, – уговаривал он ее. Карсон тоже настаивал.
– Тысяча сто метров в высоту. Ты что, не собираешься подниматься, Хатч?
Последняя из Нотических Башен ждала атаки. Море ушло, обнажив покрытое илом дно. Существо, напоминающее ангела, безмятежно сидело на остроконечной башне.
Разрушенный Храм сверкал в солнечных лучах. И никаких обезьян не видно.
Из трюма послышался голос Генри. Он хотел знать, какую помощь они оказали Ричарду. Немного поздно думать об этом. Хатч была теперь в десяти метрах от поверхности. Она внимательно следила за канатом, надеясь увидеть какие-либо признаки, что Ричард еще там.
Сначала появилась рама. Ричард висел под ней. Успокоившись, она начала поднимать груз.
– Будет немного больно, – предупредила она его. И увеличила ток в магнитах.
Он вскрикнул. Но она все еще слышала его дыхание.
Шаттл поднялся в воздух и полетел прочь от моря, уходя от водяной стены. Это нельзя назвать волной, как, например, цунами. Весь океан мчался на берег, наперегонки сам с собою. Он горой подпирал небо, заслонив солнце. Яркий свет солнечного дня обратился сплошной мглой. Белая вода пенилась на вершине гребня.
Ураганный ветер обрушился на корабль, ударил, как молоток, и прижал к поверхности.
Слишком медленно. Она двигалась слишком осторожно, стараясь не повредить Ричарду, но в надвигающейся тени монстра инстинкты взяли верх, она включила реактивные двигатели на четверть скорости – самое большее, на что она осмелилась. Шаттл рванул вперед, поднялся выше, и перед ней открылась древняя речная долина, готовая принять ее. Водяные брызги накрыли корабль. В ушах страшный грохот. Джордж старался держаться стойко, но едва сдерживал крик.
Неожиданно хвост корабля отбросило в сторону, и она чуть не потеряла управление. «Альфа» все время рыскала по курсу. Стабилизаторы не справлялись.
Потом они наконец вырвались. Корабль качался. Они смотрели вниз на гребень. Хатч несколько мгновений не обращала внимания на полдюжины мигающих ламп на приборной доске.
– Ричард, – крикнула она, – с тобой все в порядке?
Ответа не было.
– Ричард?
В ответ слышался лишь невнятный шум несущей радиоволны.
– Здравствуй, Ричард. Привет с Нока. – Дэвид Эмори расправляет плечи. Он очень живой человек с живыми глазами и быстрыми, как у птицы, движениями. Кожа очень темная, но волосы начали немного седеть. На нем коричневая рубашка с открытым воротом, короткими рукавами и большими карманами в стиле, ставшем популярным благодаря лихому искателю приключений Джэку Хэнкоку.
Дэвид сидит на небольшом валуне, глядя на речную долину. За ним на реке видны белые и красные паруса. Вдоль берегов расположились доки и паромные станции. Сельская местность разрезана на квадраты полей. Вполне земной пейзаж. И, если бы не огромная, окруженная кольцами, планета, которая подвешена в небе, как китайский фонарик, можно подумать, что находишься в штате Висконсин.
Это и есть Инакадемир. Нок. Единственный известный мир, если не считать Землю, где в настоящее время развивается разумная цивилизация.
Цвета пурпурно-красные. Они напоминают яркие и мрачные сумерки.
Он ждет, давая время своему корреспонденту рассмотреть пейзаж. Затем начинает говорить: «Я слышал о ваших проблемах на Куракуа и не могу сказать, чтобы они меня очень удивили. Коротко о здешней ситуации. Местные жители развязали глобальную войну, и нам очень повезет, если они не взорвут нас всех. Бомбы падают день и ночь. Первая мировая война, только без бензина.
Отвечаю на ваш вопрос. У нас действительно есть то, что вы называете разрывами в истории. Примерно четырехсотый год нашей эры. Религиозные предпосылки, грешный мир, мстительное божество. Содом и Гоморра в масштабе всей планеты. По священным текстам, все произошло за одну ночь. Мы относимся к этому не слишком серьезно, но у нас нет объяснений повсеместным разрушениям. Билл Рид считает, что мог появиться какой-то вирус, вызвавший зло. Истина, возможно, является более приземленной: войны в сочетании с чумой и голодом.
Вы спрашиваете о возрасте этой цивилизации. По общему мнению – возраст шесть тысяч лет, примерно, как и нашей. Как и у нас, здесь есть легенда об Атлантиде. Это место называется у них Ориконом. Только оно действительно существовало, Ричард. Не знаю точно его возраст, но оно относится к очень раннему периоду.
Он сделал жест в сторону реки. «Может быть, вам интересно будет посмотреть на Орикон. Смотрите, пока они не разнесли все вокруг. Привет».
Дэвид Эмори, Ответное сообщение СКТ 144799/16
(Получено на «Уинкельмане» 16 июня 2202 года)
Полет домой длился двадцать семь дней и одиннадцать часов. В результате «Уинкельман» отклонился от графика примерно на два дня, что вполне вписывалось в допустимые отклонения от расписания, принятые при гиперпространственных путешествиях.
Во время полета на «Уинкельмане» царил траур. Те, кто настаивал на продолжении поисков в Храмах, поняли, что радость победы – теперь стало возможно расшифровать Линейное письмо «С» – разбавлена заметной порцией горечи и чувства вины. Это особенно было заметно по Генри, пребывавшему в мрачном настроении. Он появлялся на людях, но все видели, что огонь в его глазах погас.
Реакция других в основном выразилась в том, что они с головой ушли в исследование находок и данных, приступив к многолетнему процессу анализа и интерпретации. Для Хатч это убежище было недоступно.
Почти никто не понял, какие отношения связывали Вальда с его давним пилотом. Они считали его смерть только своей потерей и выражали соболезнования лишь членам команды Храма. Капитану корабля предоставили заниматься навигацией.
Момент, когда у Хатч могло возникнуть чувство к Джорджу, ушел. Джордж держался на должном расстоянии и ждал от нее поощряющего сигнала. Но время было не подходящим даже для туманных обещаний на будущее. Возможно, в основе этого лежала ее потребность в трауре или тяжесть, которая давила на нее все это время. Или, может быть, даже боязнь того, что Джордж может связать с ее именем произошедшую катастрофу. Каковы бы ни были причины, она была с ним вежливо равнодушна и
