У ворот трудились братья, Там сколачивали сани; У мосточка были сестры И стирали там платочки. От окна отец ответил, Мать с порога у амбара, От калитки молвят братья, Сестры молвили с мосточка: 'Нет, не время биться Тиэре, Воевать с копьем не время: Тиэра сделку заключает, По рукам уже ударил; Он ведь только что женился, Взял недавно он хозяйку И грудей еще не тронул, Не прижал ее он к груди'. Тиэра тот лежал на печке, На краю лежал тот Кура; На печи обул он ногу, На скамье обул другую, На дворе надел он пояс, У калитки застегнулся, И копье схватил потом он. То копье не из великих, Но не очень чтоб из малых, Так оно длиной из средних: На конце стоит лошадка, Скакунок по древку скачет, А на ручке воют волки, На кольце рычат медведи. Вот копьем он потрясает, Потрясает и качает, Бросил древко он на сажень. В пашню с глинистою почвой, В твердый луг копье вонзает, В землю ровную, без кочек. И потом копье он бросил Близ копья у Каукомьели И поспешно устремился, Как товарищ Ахти, в битву. Ахти, тот Островитянин, Оттолкнул челнок свой в воду, Как змею между колосьев, Как живучую гадюку. И поехали на север, В море Похъёлы помчались. Тут хозяйка Сариолы Вызвала мороз ужасный В Похъёлу — на зыбь морскую, На открытое теченье; Говорит слова такие И такие наставленья: 'Ты, морозец, мой сыночек, Мною вскормленный малютка! Ты иди, куда пошлю я И куда тебя отправлю. Заморозь ты лодку Ахти, Челночок у Каукомъели На хребте блестящем моря, По открытому простору! Пусть замерзнет сам хозяин, Пусть веселый сгинет в море, Пусть оттуда он не выйдет Никогда, пока живешь ты, Коль сама я не избавлю, Коль ему не дам свободы!' Сын дрянного поколенья, Юный, с нравами дурными, Стал мороз морозить море, Стал он сковывать теченье; А пока он шел до цели, По земле пока влачился, Покусал листы деревьев, У травы забрал все семя. А когда ступил на берег, Берег Похъёлы широкий, На морское побережье, То сначала заморозил Ночью бухты и озера, Сделал твердым берег моря - Моря самого не тронул, Не сковал еще теченья. На хребте морском был зяблик, На волнах там трясогузка: Когти зяблика не мерзли, Голова не цепенела. Но второю ночью начал Он все дальше простираться И совсем уж стал бесстыдным, Вырос с дерзостью ужасной; Все сполна он стал морозить, Леденить с ужасной силой: Лед он сделал выше лося, Набросал на сажень снегу, Заморозил лодку Ахти, На волнах челнок у Кауко. Самого хотел он Ахти В страшных льдинах заморозить: На руках уж тронул пальцы,
