знали ни своих подразделений, ни командиров. Большинство из них не получили ни формы, ни оружия, ни даже регулярной кормежки. Горожане держались отчужденно и отказывались помогать из-за бесцеремонного и заносчивого поведения Аспмана. Он выкинул местного банкира из его виллы и присвоил ее себе. Мне с трудом удалось добиться того, чтобы хоть кто-то из горожан согласился поговорить со мной. Было очевидно, что большинство не имеет представления о том, что происходит Некоторые даже не видели захватчиков. Неудивительно, что они восставали против бесцеремонных методов Аспмана. Поэтому я произнес речь.

— Люди, мы оказались перед лицом самой страшной катастрофы, которая когда-либо грозила империи: вторжение — в очень широком масштабе — нелюдей, которые, видимо, намерены захватить наш мир. Они находятся во всех крупных городах, с которыми нам удалось связаться. Но мы отнюдь не бессильны. У нас есть силы обороны и обученные, хорошо вооруженные войска. Они скоро сюда прибудут. Тем временем мы делаем все, чтобы сдержать противника. Сигтуна избрана в качестве штаб-квартиры нашей обороны в этой провинции. Другие войска разворачиваются в других районах. Я поставлен командовать обороной здесь, и мне нужна помощь надежных мужчин и женщин. Прежде всего я должен реквизировать запасы, чтобы обеспечить наши усилия по обороне. У меня здесь списки, которые я через несколько минут раздам. А сейчас я жду добровольцев для работы на сборных пунктах.

Заговорил полный пожилой мужчина:

— Собирать что? — потребовал он ответа.

— То, что имеется в городе полезного для нашей борьбы с йлокками, — сказал я ему.

— Что еще за «локи»? — осведомился он.

— Мы выяснили, что «йлокки» — это имя, которым называют себя захватчики-нелюди.

— Не ЧТО? — проорал кто-то.

— Йлокки — не человеческие существа, — объяснил я. — Похоже, это грызуны, потомки высокоразвитых крысоподобных предков, уходящих корнями в меловую эпоху.

— Я видела одного парня, на мой взгляд — это человек, — проверещала худая женщина. — Это просто предлог, чтобы убивать безобидных чужаков!

— С какого расстояния вы его видели? — прервал я ее.

— Через полквартала, — проворчала она. — Такой же человек, как и я. На нем было пальто и все такое прочее!

— Если бы видели его так же близко, как я, вы бы знали, что они — не люди, — уверил я ее. — В любом случае, мы не собираемся стоять и смотреть, как они завоевывают нашу страну!

Встал крупный молодой парень.

— Я видел, как двое из них выломали дверь бакалейной лавки, — сказал он. — Свалили человека. Я слышал изнутри крики и взрыв. Люди они или нет, но мы не можем мириться с такими вещами прямо здесь, в нашем собственном городе. Я готов быть добровольцем, полковник, и сделать, что могу, чтобы помочь вышвырнуть их вон.

Начали высказываться другие — кто за, кто против. Несколько человек, получше рассмотревшие крысолюдей, пытались рассказать о них остальным, но встретили удивительно сильное сопротивление, основанное на теории, что правительство преследует иммигрантов. Наконец я прервал дебаты, обрушив стул на двух сурового вида мужичков, которые незаметно подобрались ко мне и пытались оттеснить. Стул был складной, из легкой стали, но они вынуждены были отступить и произвести перегруппировку. Потом мне пришлось вытащить свой табельный пистолет и всадить несколько пуль в потолок, чтобы привлечь всеобщее внимание. В комнате шла чуть ли не свалка, но все быстренько успокоились, когда прозвучали выстрелы. Упитанный парень с расквашенным носом пробился вперед, чтобы схлестнуться со мной.

— Ну, давай, застрели меня! — вызывающе кинул он. — Твои фашистские штучки здесь не пройдут!

— Пойди подлечи нос, — ответил я ему. — Я не собираюсь стрелять ни в кого, кроме противника. Я никогда не был фашистом. Муссолини давно уже помер.

Он фыркнул и, повернувшись лицом к собравшимся, начал речь. Я развернул его лицом к себе, схватив за ворот.

— Я не знаю, жирный, кто ты, — сказал я ему, — и мне на это наплевать. Сядь и заткнись. — Я хорошенько пихнул его в нужном направлении. Он не удержался на ногах, упал на спину и лежал, глядя вверх и пронзительно визжа.

Парень с рассеченным скальпом подскочил к нему и помог встать.

— Ну вот, мистер Борг, дайте я вам помогу, — прокурлыкал он, бросив на меня злобный взгляд. Борг без труда поднялся, бросился вдоль стены к двери и выскочил наружу. Тощая тетка, которая утверждала, что йлокки всего лишь безобидные чужаки, выбежала следом за ним. Уровень шума немного понизился.

— Послушайте меня! — мне пришлось орать, чтобы меня услышали. — Это война! МЫ ее выиграем. Если кто-то здесь не решил, на чьей он стороне, то лучше ему сделать это прямо сейчас. Все, кто за то, чтобы сидеть смирненько и ждать, пока эти крысы нас завоюют, перейдите, пожалуйста, к этой стене.

Люди переминались с ноги на ногу, но никто не сдвинулся с места.

— Прекрасно, — сказал я. — А теперь, когда мы определились, примемся за дело.

Я сделал резюме наших ресурсов: сто пятьдесят более или менее обученных солдат, двести десять жителей города и еще восемьдесят пять беженцев из Стокгольма и других мест, при этом среди них было слишком много женщин, детей и стариков. У нас было шесть автобусов и пять тяжелых грузовиков (один со сломанной осью), одна полевая пушка с пятьюдесятью зарядами, двадцать шесть охотничьих ружей, шесть револьверов с небольшим запасом патронов к каждому, плюс десять новых «противоразбивателей». Сколько угодно воды в городской системе, склад, наполовину заполненный продуктами,

— в основном консервами, — одеяла, теплая одежда и тому подобные нужные вещи. Погода в Швеции может быстро портиться.

— Мы здесь вполне можем держаться, — сказал я им. — Но длительной осады нам не выдержать. Свежие овощи из огородов надо экономить, начиная прямо сейчас.

— Послушай, — проорал худой деревенщина, — это о МОИХ овощах ты говоришь!

Я сказал ему, что он получит компенсацию, и он успокоился. Удивительно, как это люди ухитряются думать о деньгах, когда весь образ их жизни, да и сама жизнь в опасности.

Тут пришел Ларс Берман — я посылал его пройтись разведать, сколько неприятеля находится поблизости.

— Мы окружены, — выпалил он, прежде чем я успел попросить его говорить потише. — Они оцепили город, захватили близлежащие фермы и установили повсюду баррикады. Их сотни, может, даже тысячи! Кажется, подкрепления мы не дождемся.

К этому моменту собравшиеся опять взбудоражились.

Я успокоил их, сказал, что у меня для всех есть поручения, и расспросил Ларса подробнее о расположении войск. Они окружили весь городок тонким кольцом — его нетрудно было бы прорвать, если бы нам было куда рваться. Похоже, полевая штаб-квартира в палатке их не очень-то заинтересовала.

— Пока что, — сказал я своим слушателям, перекрывая их гвалт, — мы будем сидеть на месте и ждать их дальнейших действий.

Вперед пробился толстый старикан, который когда-то был армейским офицером.

— Можно предположить, что они начнут сжимать кольцо, когда решат, что мы достаточно ослаблены голодом и нервным напряжением, — сообщил он мне. — Они будут входить в город по главным улицам, и там-то нам и следует их поджидать. Я предлагаю установить нашу пушку на площади, где ее можно будет поворачивать на ту улицу, по которой они будут подходить.

Я согласился с ним и выбрал в толпе десять крепких парней, назначив командирами групп. Каждый должен был набрать до пятидесяти добровольцев, как можно лучше вооружить их и расставить по боковым улицам, чтобы они были готовы напасть на фланги наступающих колонн.

Ларс отошел от окна, в которое смотрел.

— На востоке горит ферма или сарай, — доложил он. — И там крутится масса крыс.

Человечек, от которого было много шума, издал пронзительный вопль.

— Это МОЙ дом! — заорал он так, будто это я приказал его поджечь. Он бросился к двери. Я спросил