исчезли вдали. Снова наступила тишина, не прерываемая ничем, кроме стука дождя в окна.

Софи долго стояла неподвижно после того, как дверь захлопнулась. Грейсон посмотрел на нее, полагая, что она огорчена. Но тут она заговорила:

— Ну что же, язык у нее подвешен неплохо. — Услышав ее дерзкий тон, Грейсон понял, что она снова воздвигла между ними стену.

— Софи, не нужно так говорить, — попросил он, — я же слышал твою игру, — ласково добавил он. — Я знаю, что ты талантлива.

Она засмеялась, но смех ее звучал напряженно и безжизненно.

— В том-то и дело, Грейсон. Вы никогда не слышали моей игры.

Взгляд у нее был злой, губы дрожали. Внезапно, словно прорвалась какая-то плотина, глаза ее наполнились слезами, и она, громко всхлипнув, рванулась от него, оправила платье и закуталась в плащ.

— Софи, объясни, о чем ты говоришь. — Но она его не слушала. Она распахнула дверь, бросилась к черному ходу и выскочила под холодный колючий дождь.

— Софи! — крикнул он.

Но она не остановилась; подхватив юбки, Софи побежала по аллее без пальто, без шали, защищенная одним только тонким черным плащом и невесомым платьем из прозрачного шелка.

Грейсон бросился было за ней, но его остановил чей-то голос:

— Ай-ай-ай, смотрите, кто это здесь!

Он резко повернулся и увидел Меган, идущую по коридору.

— Я сказала Питеру, что если не буду торопиться, то обязательно разыщу вас. Он пошел наверх, но скоро вернется. — Она заглянула за спину Грейсона. — Я знаю, что ты там, Софи. Можешь выходить. Завтра к этому времени весь Бостон будет знать, что ты была здесь и танцевала как настоящая шлюха.

— Ты зря стараешься. Софи здесь нет, Меган. Что же до рассказов всему Бостону, то, во-первых, у тебя нет никаких доказательств. А во-вторых, как ты сможешь рассказать о том, кто здесь был, не обнаружив при этом, что ты тоже была здесь?

Она вызывающе расправила плечи.

— Я уж соображу как!

— Не сообразишь. — В голосе его звучала нескрываемая угроза. — Ты достаточно напакостила Софи. Теперь оставь ее наконец в покое.

От удивления она разинула рот.

— Я? — В глазах ее вспыхнула злость. — Налет благопристойности мгновенно слетел с нее, словно ненужная шелуха. — Это она напакостила! Это с ней все всегда возились! Хотя она и была неуклюжая и нелепая! Хотя все считали, что она странная и беспокойная, но при этом были уверены, что дебютировать должна она, а не я! — шипела Меган, словно разъяренная кошка. — А теперь, после этой дурацкой статьи в «Сенчури», все только и твердят: «Софи то, Софи это»! Хотят доказать, что тогда они были правы насчет ее сольного выступления! Я этого не потерплю. Ты меня слышишь? Не потерплю! И я не стану сидеть и ждать, пока она получит этот сольный концерт. — Она вздернула подбородок. — Или тебя.

Грейсон замер, и вдруг Меган сказала совсем другим тоном:

— Ах, Грейсон…

— Софи наверху нет. — Питер Маршалл остановился рядом с ними, и Меган отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы. Вид у Питера был смущенный, и он бросил на Грейсона понимающий взгляд. — Здравствуй, Хоторн. Не думал встретить тебя здесь. Должен признаться, Меган, что ты права, как ни странно. А, где Софи?

— Она неважно себя чувствует, — коротко ответил Грейсон. — Ее здесь нет. И если я услышу, что кто-то из вас сказал хоть одно слово о ней, вы будете иметь дело со мной.

Он повернулся и выбежал через черный ход в дождливую ночь.

Он думал только о том, как отыскать Софи. Но ее нигде не было видно.

Оглядевшись, Грейсон решил отправиться к Бэк-Бэю. Она, конечно, побежала домой. Он взял наемный экипаж, чтобы догнать ее, но, приехав в «Белый лебедь», обнаружил, что в доме ее нет.

Он зашел к ее отцу, но тоже безрезультатно. Пришлось придумать какое — то объяснение, почему он решил, что она может оказаться здесь и почему он так промок. Потом он направился в дом своих родителей — к счастью, там он встретил только дворецкого, сообщившего, что мисс Уэнтуорт к ним не заходила.

Он обшарил парк и Бостон-Коммонз. Он нанял другого извозчика, не обращая внимания на ледяной дождь и ветер, пробиравший до костей, пока не объехал всю сетку улиц Бэк-Бэя. Ее нигде не было.

Луна спряталась в тяжелых дождевых тучах, когда наемный экипаж снова привез его к дверям «Белого лебедя». Он ступил на дорожку, ведущую к дому. И тут он ее увидел.

Она сидела на верхней ступеньке, скорчившись и прислонившись к гранитному лебедю, ничем не защищенная от холода и дождя.

— Софи, — прошептал он. Ему не хотелось думать о том, какие чувства она у него вызывает.

Она медленно подняла голову. При виде его в глазах ее мелькнуло облегчение.

Он остановился перед ней. Так они смотрели друг на друга: он — стоя на дорожке, она — на уровне его глаз, с верхней ступеньки, насквозь промокшая, с распустившимися волосами, по которым стекала вода.

Но на губах ее дрожала улыбка.

— Вы вделали новый замок.

Горло у него сжалось.

— Кто-то должен был это сделать.

Она усмехнулась, хотя как-то странно, а потом лицо у нее сморщилось. Только тут он понял, что она дрожит от холода и кожа у нее бледная до синевы.

И губы у нее тоже были посиневшие. Он уже видел такое однажды, когда был маленьким и Мэтью был застигнут такой же непогодой. Вода и холод — это смертельное сочетание. К счастью, отец его быстро сориентировался. Он опустил Мэтью в горячую ванну и тем самым спас ему жизнь.

— Вам нужно срочно согреться.

Он взбежал по ступенькам, чтобы помочь ей подняться, но она обмякла в его руках. Он прижал ее к себе и попытался открыть замок.

— Проклятие!

— Со старым замком было легче, — пробормотала она, еле шевеля губами от холода.

Беспокойство его росло. Нужно как можно быстрее согреть ее.

— Куда запропастились эти чертовы Генри и Диндра, когда они вам нужны? — рявкнул он, входя в холл. Держа ее на руках, он пинком ноги захлопнул за собой дверь и швырнул ключи на столик.

— Уехали на выходные. Развлекаются, — пробормотала Софи.

— Проклятие! — повторил он.

— Сегодня вечером ругательства из вас так и сыплются. — Она потрясла головой, словно стараясь обрести ясность. — Поставьте меня на пол. Я прекрасно себя чувствую. И вовсе не нужно, чтобы вы несли меня на руках.

Он внимательно посмотрел на нее, и она не дрогнув выдержала его взгляд.

— Я действительно хорошо себя чувствую. Грейсон что-то буркнул в ответ.

— Просто я слишком долго просидела на холоде, — добавила она.

Немного поколебавшись, он поставил ее на ноги. Софи сделала пару шагов. С ее длинного платья на пол стекала вода.

— Вот видите, я никогда не чувствовала себя так хорошо.

Она направилась к лестнице, но вдруг остановилась.

— Надеюсь, вы извините меня. Мне срочно нужно переодеться.

Подойдя к лестнице, Софи покачнулась и опустилась на нижнюю ступеньку, голова ее упала на колени, и по телу пробежали судороги.

— Черт! — охнул Грейсон.

Схватив Софи на руки, он поднялся наверх и, распахнув дверь, перешагнул порог ее комнаты. Затем чуть ли не бегом он пересек спальню и пинком открыл дверь в ванную, опустил Софи на скамью с мягкой обивкой, пустил горячую воду в фарфоровую ванну и принялся сдирать с нее мокрую одежду, точно она была тряпичной куклой.

Он не думал о том, что раздевать Софи должна была бы горничная, потому что, кроме них, здесь никого не было. Он не обращал внимания на ее нежную кожу и изящные формы. Он думал только о том, что ей нужно согреться.

— Давайте же, милая, помогите мне.

Софи широко раскрыла глаза и попробовала сфокусировать взгляд на Грейсоне. И вдруг поняла, что она сидит перед ним в чем мать родила.

— Мое платье, — пискнула она.

— Сейчас не время скромничать.

И все же он не мог не удивиться противоречивости этой натуры. Еще совсем недавно Софи Уэнтуорт танцевала с вызывающим видом в «Найтингейлз гейт», а теперь ведет себя как воплощенная невинность, в то время как он сосредоточился на том, чтобы спасти ей жизнь. Так кто же она — невинная девушка или кокетка, успевшая многое испытать за последние годы? Впрочем, сейчас не время было думать об этом.

Он попробовал воду, прежде чем опустить Софи в ванну.

Веки ее дрогнули, но она не открыла глаза, когда тело ее погрузилось в горячую воду. Грейсон стянул с себя фрак, закатал рукава рубашки и принялся энергично растирать ей руки, а затем ноги.

— Оставьте меня в покое, — с трудом выдавила она из себя.

— Ни в коем случае! — ответил он, с тревогой глядя на нее.

Он растирал ее спину и следил, чтобы вода оставалась горячей, и вскоре кожа ее порозовела. Когда она застонала и попыталась высвободиться, на это раз уже довольно энергично, пробормотав: «Вы делаете мне больно», — он немного успокоился.

— Простите, дорогая, но я должен был вас согреть.

Он откинулся назад, сидя на скамеечке, и в первый раз посмотрел на нее. Волосы у нее распустились и плавали по воде, как пряди крученого золота. Он смотрел на ее тело сквозь прозрачную воду и видел нежные груди с розовыми кончиками и треугольник золотистых волос внизу живота.

Грейсон не мог оторвать от нее глаз.

— Он не верил, что я достаточно талантлива. — Грейсон вскинул голову и увидел, что она разглядывает свою руку и вода капает с ее пальцев, как слезы.

Он смутился.

— Что?

Она встретилась с ним взглядом и сморгнула. Лицо ее выражало опустошенность и невыносимую боль.

И он все понял. Бравада.