— Вы все равно будете моей женой, Софи.

— Неужели? — спросила она, внезапно заговорив голосом тихим и сладким, как патока. Грейсон насторожился.

— Вы хотите сказать, что вам нужна жена, которая носит вызывающие туалеты? — Она обошла вокруг стола и встала перед ним, закинув голову и глядя ему в глаза. Потом сунула руки ему под пиджак и провела пальцами по его жилету. — Жена, которая носит боа из перьев? — Она соблазнительно улыбнулась, затем легким движением сняла с себя боа и накинула его на шею Грейсона.

Они оба были застигнуты этим движением врасплох. Неожиданно они оказались совсем близко друг к другу, и Софи вовсе не по душе пришлась эта перемена — Грейсон теперь стоял так близко, за спиной у нее был письменный стол, и все преимущества были за ним. — Вы кокетничаете со мной, Софи?

Она презрительно фыркнула, стараясь скрыть смущение.

— Нет, просто забавляюсь.

Она попыталась выскользнуть из той ловушки, в которую сама себя загнала. Но он стянул с себя боа и накинул его на Софи, после чего осторожно притянул ее к себе.

— Я не люблю забавляться, Софи. И своих обещаний я не нарушаю. А я обещал вашему отцу, что женюсь на вас.

— А я не имею склонности тревожиться из-за нарушенных обещаний. — Она попробовала отойти. — И ведь я никому ничего не обещала.

— Но ваш отец обещал, за вас.

— Вы ведь не хотите этого, правда, — с досадой проговорила она.

Боа удерживало ее прочно, как канат. Ее хорошее настроение вмиг испарилось, и Софи снова охватило отчаяние.

— Черт побери, да зачем вам нужно жениться на мне? Приведите хотя бы одну стоящую причину. Мы были с вами друзьями, — тихо сказала она спустя некоторое время. — Зачем нужно все портить?

— Мне неинтересно быть вашим другом, дорогая. — Он ласково прикоснулся к ее подбородку, заставив ее посмотреть ему в глаза. — Я хочу быть вашим мужем.

— Я уже говорила вам, мистер Хоторн, — отчеканила она, — что я не собираюсь выходить замуж. Я не желаю быть собственностью мужчины.

Его глаза сузились.

— Женщина не может быть собственностью мужчины.

— Пусть не буквально. Но посмотрите на Патрицию.

— Она-то уж, разумеется, не собственность, — хмыкнул он. — Она жена. Хозяйка. Мать.

— Это ужасно, когда женщине диктуют, что она должна и чего не должна делать. — Она заколебалась, потом подалась вперед, не думая об опасности своего положения. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать. — Посмотрите на свою мать.

Она почувствовала, как он напрягся.

— Отношения между моими родителями такие же, как у всех. Это и есть брак.

— Но он не должен быть таким!

— Почему? — Во взгляде его мелькнуло любопытство. — Скажите почему, — потребовал он. Голос его внезапно стал напряженным, словно ему хотелось поверить, что возможны какие-то другие браки.

Но у нее не было никаких серьезных объяснений, никаких примеров чего-то другого, кроме того, о чем он сам рассказал ей.

— Просто несправедливо, что женщину заставляют выполнять желания мужчины, — вздохнула она, не зная, что еще сказать.

Грейсон помрачнел, и ей даже показалось, что он разочарован тем, что у нее не нашлось объяснений получше.

— Если я что-то и понял в этой жизни, — задумчиво произнес он, — так это то, что жизнь — вещь несправедливая. Чем скорее вы это поймете, тем будет лучше для вас.

— Но это не сделает меня более пригодной для брака. Я не стану хорошей женой, что бы вы об этом ни думали.

— Чепуха.

— Вам нужна такая женщина, которая будет сидеть дома. И вести себя как благовоспитанная леди.

— Вам не придется сидеть дома, Софи. И разве это так трудно — вести себя благовоспитанно?

Горло у нее перехватило. Он не понимает. Ни её, ни ее жизнь.

— Это глупый разговор, — выкрутилась она, с трудом улыбаясь и стараясь проглотить комок в горле. Он отвел ей за ухо непокорный локон.

— Вы просто волнуетесь. Вы будете прекрасной женой и прекрасной матерью. Я понял это по тому, как вы обращались с собакой. — Он кинул взгляд в вестибюль, потом нахмурился. — Кстати, где ваша собака?

— Ушла. — У Софи задрожали губы, и она сжала их, не позволяя себе заплакать. Внезапно все события этого дня навалились на нее тяжелым грузом. Слезы жгли глаза, горло сжали спазмы, и она почувствовала себя совсем одинокой и брошенной. — Только что приходили, ее хозяева.

Грейсон сочувственно посмотрел на нее и привлек к себе.

— Почему вы мне сразу не сказали? — произнес он так ласково, что ей стало больно.

— Это всего лишь собака. — Она прикусила нижнюю губу. — Я уже начала звать ее Милаша.

— Превосходное имя для собаки, которую любишь. — Он прикоснулся губами к ее лбу. — Мне очень жаль, Софи. Если хотите, мы заведем другую.

— Мне не нужна другая собака! У меня все хорошо, все очень хорошо! — Она с трудом сдерживала рыдания.

Он поцеловал ее веки, потом положил ее голову себе на грудь.

— У вас не все хорошо. Вы никогда не забудете Милашу. И она никогда не забудет вас.

— Вы так думаете? — помолчав, тихо спросила она.

— Вы, Софи Уэнтуорт, незабываемы. — Он поцеловал ее в макушку. — Сегодня я иду на прием к одному своему клиенту. Пойдемте со мной. А вечером мы выпьем за Милашу.

— Простите, но у меня другие планы.

— Какие?

Она отчаянно старалась что-нибудь придумать. Меньше всего ей хотелось идти куда-то с Грейсоном. Потом ее осенило.

— Я получила приглашение.

Маскарад!

— Разумеется, от какого-нибудь очередного поклонника, — проворчал он. Она улыбнулась:

— Разумеется.

— Пошлите отказ, — безапелляционно заявил он и двинулся к двери. — Я вернусь за вами в восемь часов.

Было уже почти восемь часов, и Грейсон вскоре должен был прибыть в «Белого лебедя», чтобы пойти вместе с Софи туда, куда его пригласили. Вот только Софи не было дома, и она не могла выйти к нему навстречу.

В маске и маскарадном костюме она стояла у разукрашенных ворот, ведущих в заведение под названием «Найтингейлз гейт».

Оно выглядело восхитительно декадентским, и настроение у нее потихоньку поднималось.

Дождь кончился, но вечер все равно был холодный, небо так и осталось темным и зловещим. Софи поплотнее закуталась в черный атласный плащ.

К дому вела роскошная подъездная аллея, но сам он выглядел хоть и респектабельным, но довольно скромным. Впрочем, увидев леди, которые проходили мимо нее, она поняла, что этот маскарад не предназначен для приличных бостонских матрон, ищущих невинных вечерних развлечений.

Разумеется, после того как она пришла к подобному заключению, уже ничто не могло ее заставить отказаться от этой невинной авантюры.

Она представляла себе, как рассердится Грейсон, узнав, что она пошла на маскарад. После долгого тяжелого дня именно эта мысль, а не желание смешаться с толпой приглашенных заставила ее распахнуть дверь и шагнуть через порог.

Проверив, плотно ли сидит полумаска, и откинув капюшон длинного плаща, Софи подобрала юбки и влилась в поток гостей, толпящихся в холле «Найтингейлз гейт».

Ну и убранство! Одни лишь картины на стенах могли вогнать в краску даже взрослого мужчину.

А женщины! Они сняли свои плащи и накидки, явив взорам туалеты, которые почти не оставляли места воображению. Софи в длинном плаще с капюшоном, который она отказалась снять, выглядела самой скромной среди присутствующих здесь дам. Генри и Диндра посмеялись бы над ней.

— Ваше приглашение, пожалуйста, — прозвучал глубокий голос рядом с ней.

Обернувшись, она увидела человека в бархатном камзоле придворного. Он протягивал к ней руку в перчатке. Софи хотела взять приглашение, но не смогла его найти. Куда же она его засунула?

Надеясь на удачу, она взглянула на него и, протянув ему руку в знак приветствия, улыбнулась.

Однако на «придворного» это не произвело никакого впечатления.

— Ваше приглашение, — повторил он.

Так… Обычная любезность на него не действует. Тогда Софи расправила плечи, надменно вздернула подбородок и процедила:

— Я забыла его дома. — Он мягко улыбнулся:

— В таком случае вам придется за ним вернуться. — И повернулся к входящей вслед за Софи паре. Мысль о том, чтобы вернуться домой или, еще того хуже, пойти на скучный прием с Грейсоном, была невыносима.

— Меня пригласили, — гордо произнесла она. Это так и было, хотя она понятия не имела, кто именно ее пригласил.

После этого заявления «придворный» заколебался и повнимательнее всмотрелся в нее. Но прежде чем он успел заговорить, к ним подошел еще один человек.

При виде его Софи удивленно распахнула глаза. На нем были черный плащ и черная полумаска, и больше всего он походил на Люцифера из преисподней — это был сам дьявол, одетый в черное с ног до головы. Но не костюм поразил Софи, а глаза — темно-синие, сверкающие сквозь отверстия в маске — и разрушающие его адский образ.

На мгновение она утратила равновесие, как если бы неожиданно узнала этого человека.

— У вас какие — то затруднения? — вежливо спросил он. Голос показался ей знакомым, но она была уверена, что никогда не встречала этого человека.

— Мадам, — повторил он, — у вас какие-то затруднения?

Софи нахмурилась.

— Это я должна спросить вас об этом. — «Придворный» переступил с ноги на ногу.

— У нее нет… я не знал… — Он